Кусты

Крошевом все ставни в россыпи из звёзд.
В мире многогранном место есть для гроз,
Для дождей ленивых, и для пары век,
Что глядят игриво на прошедший век.
Есть места для розы, для степной травы,
Для кустов мимозы, жухлости листвы.
Всё есть в Мире этом, но прими при том--
Если ты кудесник,действуй волшебством.
И тогда все грозы, ливни и снега
Будут просто пылью выбитой с ковра
Вёсенного чуда солнечной страды...
Просто будь сам чудом из Потока МЫ.
И плыви спокойно, без гримас суда,
Ведь...

Ты тоскуешь северянин

В кущах сладостных широт.

Тут не гость, там не хозяин

Кем-то сломанных ворот.



Что-то душу твою гложит,

Древо жизни — подскажи.

Вдруг томимому поможет

Разобраться в чаще лжи.



Сердца тяжесть не пойму я,

Боль пургой во мне кружит.

Вроде терем полон счастья:

«Наслаждайся…, но тужи.»



Всё же, грусть — зачем печалью

Сны тревожишь по ночам?

Душу бьёшь шугой* в причалы,

Солью брызжа по глазам.



Зацепило сердце стужей...

«Витязь-светофор»,оказался вор,украл направле-
ния перепутал, «Будь ты проклят», кричала она,
потому что осталась одна, ей не сказать правду,
да и зачем, она, правда? «Права.» карьеру, не из-
менить,веру, вору,полумрак чувств, а он как куст
стоял рос на обочине, дороги и не цвёл, уносил
ноги от серой обыденной действительности,«им-
прессионизма чувств» впечатления, разводил
фузу, пасмурность, без сомнения, не любил жа-
ру, а дождь, «реализм направления», а ни стиль и
ни жанр...

Кусает глазами, -
О ней говорят,
С усмешкой кривя уста.
Увидите сами,
Часа два подряд,
За ней проследив в кустах.

Поверив с друзьями
В болотный устав,
Набьет мошкарой живот.
Кусает глазами,
От скуки устав,
Любого, кто к ней придет.

Кусает глазами,
В беззубый рот
Набив комаров да мух.
Зеленое пламя
Вокруг поет,
Да вьется болотный дух.

Венец Творенья – человек,
Славяне, негры и китайцы.
Как появились все на свет
Одновременно или нет,
Настало время разобраться.

Когда Творец всех создавал,
Корову или куропатку,
Под рёв зверей и птичий гвалт
Кого и как тогда назвал,
Господь записывал в тетрадку,

Чернил истратил пузырёк,
Трудясь в своей рабочей робе.
Стал с именем любой зверёк,
А человека Бог нарёк
Не как-нибудь - своим подобьем.

Уж это точно неспроста,
Что мы на Господа похожи,
Подобье...

в молчании кумиров
произнес:
не будет ни росы, ни влаги дождевой

а сам, пошел, остался у потока,
где вороны носили ему хлеб,
и из потока жажду утолял

поток иссяк, встал, преломляя ветвь
пути,
пришёл к воротам города, увидев одинокую
вдову,
и подозвав её, сказал: дай мне воды –
напьешься тем сполна

и говорил народу: я один – пророк

восстановив алтарь,
и положив дрова, тельца рассёк –
ниспал огонь, пожравши всесожженье,
дрова, и камни, прах, и воду рва

ешь, пей...

Здесь мертвых любят более живых.
И, пантеоны трупам воздвигая,
По злой привычке гениев своих
Толпой ханжей в могилу загоняют.

Бездарный хлыщ, петрушка, фарисей
Здесь в раму гения перед толпой рядится.
О подлый мир в украшенных гробницах!
Здесь жизнь кипит – но тлением червей!

Что государство! Даже и семья
На кухнях яд гордыни самомненья
В детей вливает с самого рожденья,
Скотским умом алтарь святой судя.

Покуда дремлют небеса и суд,
Здесь тернии...

Она прошла далеко,
Она прошла укромной
Походочкой высокой
Для неги сладкой, дремной.

При рельсах осиянных
Полуночной луной
В сапожках долгожданных
Она пошла со мной.

И в доме среднерусском
Скрипучем и пустом
Нездешней павой в узком
Жакете входит в дом.

Березовым монисто
Сверкало в сентябре
Как лик луны сребристый
На бархатном бедре.

И кружевные дали
Вдруг ослепляли близь -
И зайчики мелькали
В глазах как кошке «Брысь!»

И длился, длился, длился...

На холоде в голоде,
Рука одета в фенечки.
На суше и в воде,
И люди словно семечки.

С наружи и из вне,
В пульсе и мечтах.
На яву и во сне,
На деревьях и кустах.

Босяком или в обуви,
В одежде и голышем.
За городом и в городе,
Без ума и с умом.

В тротуарах и кафеле,
В бетоне и камне.
В тушах и феле,
В высотках и на дне.

Где то кроется,
Кто то вскроется.
После помоется,
Оденется и упокоется.

Может кажется,
Коль не збудится.
Руки вяжутся,
Все забудется....

Природы звериного слуха
Коснулся полночный покой,
Когда серебристое брюхо
Провисло над черной Окой.
Сопели зубатые в норах,
Подпаски храпели в кустах,
Солдаты, хранящие порох,
Клевали на энских постах...
И только презренная рыба,
Брыластый напыщенный сом,
Как некая гибкая глыба
Возникла в свеченье косом.
И долго внимали друг другу,
К сторонним делам не спеша,
Душа серебристого круга
И спящей планеты душа.
А в куче пахучих пеленок,
В лесной деревеньке Сычи,
Причастный всем...