Куст багряный

Ван Гог, наверное, продрог,
Когда писал грачей и стог,
И лужи сморщенный весок,-
Его полет был невысок.

Так невысок был неба лед,
И птиц крикливый перелет,
То, вдруг, вперед, то, вдруг, назад
И все как будто невпопад.

И все как будто было зря:
И эта скудная заря,
И мокрый мост, и берег тот,
И ржаво-красный пароход:

Он оторвался от моста,
Как малый листик от куста,
И озирается окрест,
Спеша уплыть от этих мест.

Я вышел во двор, где февральские вишни
под тяжестью снега склонились к кустам,
и тотчас забылись все мелочи жизни -
пролился пейзаж в душу словно бальзам.

Мерцанием звёзд осенённое небо
над бренностью мира лежит в параллель,
и вновь размечтался, что вырвусь из хлева
вселенной и в Царстве найду свою цель.

Без грохота дня, без веселия красок
блистает морозная ночь торжеством,
и духа простой опрокинутой вазы
впитаю с любовью своим существом.

Закружился ветер зимний
Снежным вихрем в облаках.
Вербы куст — убогий, синий —
Осыпается, как прах.

Успокоюсь и забуду
Боль утрат, печаль измен.
Я не раз бежал отсюда,
Жизнь ведь галлюциноген.

Я бежал на край вселенной,
Чтобы смять цветок идей
И забыть душою бедной
Про себя и про людей.

Я вернулся в край крысиный
Без ответов, без вестей...
Вербой той — убогой, синей —
Я осыплюсь до костей.

Устала пустотою согреваться,
Устала растворяться невзначай,
И в дымке полумрака вновь теряться
И возвращаться только лишь на чай…
И делать вид, что я живу красиво,
И слушать ложь из равнодушных уст
Казаться всем надменной и счастливой
И полевать давно засохший куст.
Еще одну мечту разбить на части,
Себе же лгать, что даже не болит
Брать из колоды вновь фигуру черной масти,
Которая о прошлом говорит

Устала пустотою согреваться,
Устала растворяться невзначай,
И в дымке полумрака...

Оторван в феврале последний лист календаря,
И дуют с севера холодные ветра,
Еще мороз пощипывает руки,
Еще дымок из труб и из колодцев через люки.

Все чаще из-за туч выглядывает солнце,
В домах рассада зеленеет и упирается в оконце,
Проталины в сугробах там и тут
И птицы на кустах гурьбою ветку гнут.

На сердце радостно, тепло,
Я в этом мире есть, мне повезло,
Застывшая зимою жизнь, вот-вот проснется, оживет,
Она пьянит, кружит и к берегам неведомым ведет.

Ты ушла внезапно в воскресенье
Ранним утром в Божии края.
За рекой вставала в изумленьи
Яркая весенняя заря...

Щебетали птицы - песни мая,
Пробуждались трепетно цветы,
Лёгкий ветер, травы обнимая,
Шевелил дремавшие кусты.

Только ты вдруг стала безучастной
К красоте родных земных полей:
Что-то ты увидела прекрасней,
Что-то стало ближе и милей.

Пред тобой отверзлись двери рая!
Ты узрела тысячи друзей,
Кто в восторге Бога прославляет
За спасенье от земных скорбей!

Деревенька за леском...
Речка манит огоньком...
Я спешу к тебе любимый,
Мой далекий отчий дом.

Я спешу и сердце льется,
Проходя зеленый луг,
Знаю, солнце улыбнется,
Слышу песнь твою, пастух!

По-тропинке мне знакомой,
Вдоль оврага, у ручья,
Поклонюсь я, свежей Ниве,
У березок в три ряда.

Поклонюсь густой малине,
Красно-ягодным кустам.
Помашу родной рябине,
Крикну ей:- привет мадам.

И зальется звонкой песней,
Соловьиная свирель!..
И взметнется в поднебесье,
Стая серых...

Как в лесу стоит гора,
Под горою той – нора,
В той норе живёт Горыныч.
У Горыныча хандра.

Безнадёжно Змей влюблён:
Третий день в три горла он,
Не закусывая мясом,
Заливает самогон.

На горе стоит дворец,
У дворца – златой торец.
Вдоль торца Горыныч ходит,
Как заправский молодец.

Из окна торчит коса,
Плачет девица-краса.
Плачет горькими слезами,
Трёт накрашены глаза.

Слёзы горьки льёт она
И бранится из окна:
«Уходите, Змей Горыныч,
Вам Кикимора жена!

Вы – жанатый...

Свежий ветер озорной
Думал о весне,
Он о ней давно мечтал
И искал во сне.

Облетел поля, леса,
Лазил вдоль дорог,
По оврагам и кустам
Отыскать не мог.

Утомился ветерок,
Отдохнуть присел,
Глядь, под снегом родничок,
Словно бы запел.

Пробивая толстый лёд,
Весело искрясь,
На ручье весна вперёд
Лихо пронеслась.

Подмигнул ей баловник,
Захотел догнать,
Без труда её настиг,
Начал целовать.

Треплет косы нежных трав,
Гладит листьев шёлк,
Держит нежно за рукав,
Отпустить не...

Какая тяжесть!..
Как ноют кости!
В рубцах всё тело, в клочьях кожа!
И нет ни радости, ни злости...
Мой облик под крестом ничтожен...

Какое зло я причинил кричащим этим людям?
Отчего голова моя стала чучелом для бросаемых в неё камней,
Харкающимся кровью и осколками зубов перед своими судьями!
Кто гонит меня волочить этот крест под свисты обречённых людей?

Всё глубже впиваются иглы терновых кустов!
Лицо моё в крови и слипаются пылью глаза.
Но они не нужны мне, чтобы узнать о том...