Куртки

Встречает осень нас холодом и стужей,
Разнесётся топот ног по блестящим лужам.
Накрывая полотном, серым от обмана,
Поднимаются над городом гордые туманы.

Так хочется тепла в кровати утром ранним,
И тем теплом на кухню чай горячий манит,
Но по улицам идут, в куртки кутаясь, люди.
Это новая осень свои напевает этюды.

Там первоклашки желают попасть в страну знаний,
А старшеклассник продолжает череду опозданий.
И по окну застучит вновь песнь дождевая,
Осень, едва просыпаясь, со...

Кипящий желток зимнего солнца, приготовленный на пару
морозного вечера, рисуется в сточных водах высоковольтного волокна;
мачты столбов разевают дорожную пасть, истекая лимонной слюной
в светильники матовых фар; глаза, цвета доброй грусти, бабушкины глаза,

где-то там, глубоко, под спящим мрамором сердца, провожают меня домой,
пока горизонт изгибается, как кошачий хребет, чтобы накрыть панельный скелет
города чёрной паучьей материей под мёртвой лилией лунного света.
Крещение не за...

Над Невским весенних дождей голубая завеса.
Квадратики серые - карта дорожная небыли с былью.
Вот здесь не ступала нога молодого повесы,
а здесь расходились круги каблучков инфантильных.

Следы на асфальте доступны бродячим собакам.
Кружит чернокожий парнишка в рекламной шубейке
под визг балалайки хозяйской . Потеха зевакам.
Обменник неоновым светом сзывает рубли и копейки.

Спешит к переходу прохожий , а вдруг безопасна
вон та сторона, где горят фонари у театра?
Направо Гостиный...

С каждым днём всё ближе, ближе
Холодов свирепых стаи.
Потеряла осень рыжесть –
Мы с тобой серьёзней стали.
Свитера, плащи и куртки
Заменили майки, блузки.
И холодные окурки
Говорят только о грустном.
ЗакружИтся скоро вьюга
И метель запляшет следом.
И мы будем греть друг друга
И мечтать о встрече с летом.

Совсем не радует кровать.
Сейчас снаружи ливень жуткий.
Мне надоело дома спать.
Я всё равно пойду гулять
И даже, может быть, без куртки.

Пускай промокну до костей
И простужусь, возможно, вскоре,
Но скучно дома без гостей,
Уютней, суше, но грустней.
Куда приятней на просторе.

К родной природе я пойду.
Она дождём меня обнимет.
С людьми бываю не в ладу.
Лишь от неё беды не жду.
Навечно стали мы своими.

С каждым днём всё ближе, ближе
Холодов свирепых стаи.
Потеряла осень рыжесть –
Люди все серьёзней стали.
Свитера, плащи и куртки
Заменили майки, блузки.
И холодные окурки
Говорят о самом грустном.
Закружится скоро вьюга,
А за ней мороз наш следом.
И мы будем греть друг друга
И мечтать о встрече с летом.

Подходит осень

Ещё тепло, но солнце меньше греет
И неуютно стало ранним утром.
Теряют травы сочность акварели,
Переливаясь сонно перламутром.
Им, в серебристо-розовой одежде,
Не заискриться радостно, как прежде.
Подходит осень с журавлиной грустью –
Пора прощанья стай крылатых с Русью.

Засентябрило

Засентябрило. Признак верный:
Росою утро холодит.
И этот холод, лёгкий, нервный,
Меняет летний колорит.

Тускнеют краски на рассвете.
В низине, вотчине речной,
Туман белесый...

Надпись на нагрудном кармане куртки:
BERANDZE
(убит во время попытки захвата Южной Осетии.)

За что ты бьёшься, воин глупый?!
За алчность проклятых царей,
Величья манией надутых,
Кровь отдаёшь за упырей.

Они ж, слепцы, не видят сути,
Им алчность златом жжёт глаза.
Их души гибнут в мерзкой мути,
И нет уже пути назад.

И продолжают, с Жизнью споря,
Звать биться насмерть всех людей,
Аж, до последней капли крови,
Да только крови не своей!

За что ты бьёшься, воин глупый?!
Чужих...

Ну, что ты делать будешь с раннею весной,
Сегодня оттепель, а завтра вновь морозы.
Не верил я бегущей ленте новостной,
А оказалось мир в окне отнюдь не розов.
Куда не кинешь взгляд кругом белым-бело,
И хоть от солнечных лучей снег серебрится.
Язык краснеет от созвучий бранных слов,
Поскольку разум переходит все границы.

Конец зимы опять отложен на потом,
Март не справляется с поставленной задачей.
Я вместо лёгкой куртки вновь ношу пальто,
Пришедший холод называется собачий...

Джинсы голубые,
Куртка нараспашку.
Главное живые,
С кем живем неважно.

Ты соври сегодня,
Что нужна как будто.
Ты как птица волен.
На распашку куртка.

Ты конечно волен,
Но зачем-то грубо
Ты сказал: «не понял»
И на сердце вьюга.