Курок

Я частенько
Развязно
И длинно
Рассуждал
О судьбе
Налегке.
И однажды
С улыбкой
Марина
Взялась мне
Погадать
По руке.

Я дурачился,
Хуже
Ребёнка.
Но она
Посерьёзнела
Вдруг,
И водила
По линиям
Тонким
Долго пальчиком
Нежным
Вокруг.

Взгляд её,
Словно колкая
Льдинка,
Холодком
Пробежал
По спине:
«Моя мама
Ведь была
Русинка,
Но цыганского
Больше
Во мне!».

И, вглядевшись
В изгибы
Ладони,
Прошептала
В кромешную
Тьму:
«Нож, как будто…
А вроде-
Утонет.
Ничего...

Выстрел. Гильза квадратом летит вдоль бугра…
Встречной пулей —
смерть лыбится:
фюить… фють… фить!…

У меня есть право. Не умирать.
У меня есть вечное право. Любить.


Но ромашки не знают: к чему этот бой!
И вербейник не в курсе —
зачем нужен враг?!…
Все две тысячи лет. Мы воюем. С собой.
И вся жизнь рикошетом летит. Вдоль бугра.


Я ударил штыком. Совесть наземь сползла.
Я нажал на курок. А напротив — судьба.
И опять в моих пальцах… квадратом зола…
Ну, зачем мы в...

Страсть, безумие и слабость составляют содержание любви диавольской.
Иоанн Сербский.

Любовь замужней женщины – великая вещь.
Женатым мужчинам такое и не снилось.
Оскар Уайльд.

Никогда мы не бываем счастливы,
наше счастье – это лишь молчание несчастья.
Ренар.

Осень (Прелюдия)

***
1.0
Вполне осмыслить Вашу утонченность
По-видимому, смертным не дано.
Загадочность, искусством увлеченность,
Страстей таинственных пьянящее вино…
Такой Вы видитесь мне в этот день осенний...

В ленивой грации уверенных движений,
Сокрыта мускул сильных злая мощь.
Он хищник, без предупреждений,
Понятно — зря его не трожь.

Он взгляд в глаза воспримет как угрозу,
И нападёт, став молнии быстрей.
Не знает жалости он, бесполезны слёзы,
Ведь хищник он — он родом из зверей.

Когда идёт он чинно к водопою,
Уходят в страхе все с его пути.
Но человек курок ружья рукою,
Нажал и зверь, не смог себя спасти.

Он хищник — и он о пощаде,
Не попросил, а грозно зарычал.
Убит — не пищи...

...Заплыл на метров сто, так хоть по грудь,
Толстенных выползков с пяток, смеялись все над темой.
Так ,думал я, все снасти по утру проверю, -ночью жуть,
На колокольчик звонкий пристально смотрел я, то и дело.

Так до темна не шелохнулась леска, забытый анекдот,
Кто с пьяну уже спал,кто у огня вертелся.
Играет от кострища в светотень песчаный Камелот,
Гипноз довольно жесткий,тут и я нагрелся...

Рыбак не даст соврать, звенит,как током,
Тревога,мать ее,бегом к воде.
Я в шмотках,все по...

За крышами не видно облаков.
Антенны пальцами указывают ввысь.
Под тяжестью титановых оков,
Я прокричу уверенно: «Вернись!»

Перечитаю первую главу.
Все точки, запятые по местам!
Надежда только держит на плаву,
По полкам, расставляя нужный хлам.

Две стрелки неоправданно спешат,
Для нас, пытаясь выбить пару строк.
Играю я! Свободе – шах и мат!
Привычный вздох, и снова за курок.

В погоню! По стене. Ладонь в кулак.
Удар! Улыбка. Солнце. Не грусти.
Не пуля - дура, это штык – дурак...

Отдала б за забвенье волю,
А тоска - и любви сильней.
Не кляну уже злую долю -
То, что ты не со мною - с ней.

Да и сам ты как будто не был,
Может вовсе придуман мной,
И глаза твои - это небо,
А твой голос - лишь шум лесной.

Даже имя твое так странно,
Будто взято из древних книг;
Почему же, как из тумана,
Предо мной ты опять возник?

В сердце острые стрелы мечешь,
У виска оттянув курок,
И, как муза моя, лепечешь
Мне основу для новых строк.

Автор: Ольга Волкова

В лунном свете
Со звезд мы сошли
И едва коснулись Земли,
Как тоской заструились.
Форма сковывает пределы любви,
Мир количеств топит духа огни!
Да, израненные и отравленные,
Но не стравленные меж собой,
Пусть оставленные судьбой
И висящие над обрывом,
Но держащиеся за воздух
И не сброшенные душой,
Мы, раскачиваясь над Бездной,
Пьяные от Любви,
Ищем дорогу Домой!
Лимит вышел, контракт завершен,
Карман кармы пуст – долг погашен,
На устах – смерти вкус – в Жизнь рожденья...

Над крышами домов вечерняя луна,
И звёзды темноту собою освещают.
Дыхания цветов, как запахи вина,
О красоте твоей слегка напоминают.

Вторгается в листву, шальной проказник, ветер.
Стою я у окна, в нём свет горит свечи.
Тихонечко стучу, твой силуэт заметен.
На дома дверь взглянул, там ты зовёшь в ночи.

Средь молчаливых стен любовным ароматом
Расходится поток сближений от двоих.
Вопроса нет зачем взрываем этот атом,
А просто нам вдвоём так хочется любви.

Ах, этот всплеск...

Над смертию глумясь под дулом револьвера,
С улыбкою кручу фатальный барабан.
Жизнь, втоптанная в грязь, – завидная карьера,
Которой награждён афганский ветеран.

За смертную игру не смейте, идиоты,
Поэта упрекать. Вы грязью увлеклись.
Тому уж тридцать лет, как парни разведроты,
С которыми служил, на Небо вознеслись.

И не один уж раз я мнил в ночи глубокой,
Что, может быть, зазря я выжил в том аду,
Что не пришлось бы выть от скорби одинокой,
Когда б скончал свой путь с Присягою в...