Кухня

Если ты на склоне лет, а быть может раньше
Открываешь новый клуб, и тусуешь дальше
Если ты уже стоишь первый на танцполе
Поднимается вопрос волей и неволей.

Много места, всё красиво, девочки вокруг
И при всём этом гламуре – не гламурный звук
Все куда - то зазвонили. Вот он сладкий миг
Телефон кричит мне в ухо – нужен звуковик

Если, всё же, нету клуба – тоже нечего
Вы продвинутый продюсер в норковом манто
Вы стоите на прогоне получив аванс
Но при всём этом гламуре – есть один нюанс...

Разлепив глаза в понедельник утром
Всё пытаюсь вспомнить где и с кем я пил.
Только вот извилины напрегать не можется,
Видно у мозгов моих не осталось сил.

На немытой кухне вскепячоный чайник
Залил мою жажду тёпленькой водой.
И надев всё лучшее, я спешу в компанию
Без копейки денег, но с большой душой.

Движимый надеждой и благими мыслями,
Твёрдо собираюсь до чертей не пить.
Быть не может, сново, на рогах вернуться
Я скрестил два пальца. Ведь, всё может быть.

Да. Конечно. Можно...

Пришла жена уставшая с работы,
Где инструктаж прослушала на днях:
С электрикой работать надо в ботах,
А схватится когда кто беззаботно
За голый провод - это западня.

К нему не подходить и не пытаться
Его ни отолкнуть, ни отодрать
От провода, самой чтоб не попасться
И от него уже не оторваться,
Рукой коснувшись торса иль бедра.

Бить надо по рукам на расстоянье,
А делать это палкой иль шестом,
И вроде как готовь зимою сани
Готовься к испытаниям заранье,
Особенно когда приходишь...

Ушел, забрав свой
переспальник.
Сидела, кутаясь в шуршаль.
Вскипал неистово отчайник.
Уперся взгляд в суицидаль.
Изгиб печальной коромысли
(Душа терзавистью полна):
Кто от сочувства
независлим,
Тому дуревность не
страшна.
Дуэлектрическим востоком
Тоскука дернула висок.
На кухне так холодиноко
Одной потягивать сосок.
Все это мне не казаново.
Уже не первый полустан
Под шепот волн
телепортовых
Мой покидает страдиван.
Слегка продрогнули колени.
Из горла вырвался бостон.
Гобой...

Эти строфы не накормят бедняков
Ими не согреются замёрзшие сироты
Справедлив мир бумажных игроков
Цена ему – плевок мокроты.

Эта рифма не нужна
Она не нефть, не газ, не героин
Поэзия должна быть наивна и глупа
Как против смерти карантин.

Давно можно продать всё-
И мать, и совесть, и любовь
Интересно
Что держит мир ещё
Что даёт людям жизни кровь?

Повара на кухне Бога
Наверное, знают, где соль
Всего на свете много
Но правит всем - боль.

Вечер. Темень.
Свет на кухне.
Попиваем мы чаек.
Дружно. Гости
Заводные.
К нам зашли на огонек.
Потекла рекой беседа,
Чая полный самовар.
Задержались гости что-то
Спать пошли на сеновал.
Звук сверчков,
Цикады стрекот
Нам заснуть всем не дают.
Я тебя
Целую нежно
А они не отстают.
Этой ночью
Тишь и темень.
Поцелуи лишь слышны.
Там любили
Здесь любили
Как любовью все полны.
С сеновала доносились
Двух влюбленных голоса.
Мы смотрели, мы косились
Проглядели все глаза.
Вот уж...

Я долго слушал твои песни,
Старый друг мой тишина,
В них много слёзной лести,
Горечь, доброта.
Поэтому я купил барабан,
И бью по нём ладонью.
Ещё я открыл на кухне кран
И посыпал кота солью.
Друг мой тишина,
Ты тупой,
Но я не сойду с ума,
Пока барабан со мной.
Бам бам бам
Звук в углах, звук в щелях,
Вместо тишины гам,
Пыль парит, плачет страх.
Но тишина в стенах…
Но тишина внутри.
Её не просто вынуть.
Меня гладят коты
И советуют
Что лучше
Барабан
Покинуть

Черный снег под колесами набивает оскомину.
В пробках, в давках, в лифтовых шахтах,
подвешенный за позвонки,
я свинцовое небо трактую наскоками
поэтической кухни.
Отвечаю залпом на письма, звонки,
чтоб убить одиночество духа.
Провожаю стеклянный осколок реки,
в горизонте застрявший с дымком городским –
так пишется поздней осени утро.
Помню смутно –
сходить в магазин, оплатить электричество, телефон;
не записанный сон –
досмотреть;
чья-то смерть –
по расписанию
в вечернем эфире...

Что мы можем, что желаем,
Кто мы есть, какими будем?
Испокон вопросы эти
Задавали себе люди.
Испокон, а, значит, вечно,
Счастье в мир нести старались.
Но по разному, конечно,
Это счастье представляли.

Уходили миллиарды,
В тьму, откуда нет возврата,
Рядом с истиной блуждали,
Все блуждали где-то рядом.
Мысль пытливая горела,
На кострах и столбах пыток,
В храмах душных еле тлела,
И тупела, ставши сытой.

Но труды тех, кто шел раньше
Не пропали в тьме бесследно.
Ведь разрыв...

я выкрасил в радугу стены
открыл все двери, замки
и все сожжённые письма
мне стали до боли близки

я взял у души медиатор
и вспомнил забытый аккорд
а все разноцветные свечи
я вставил в праздничный торт

по почте послал телеграмму-
Танюша! ты нравишься мне!
и ты вдруг стала счастливой
в картине на этой стене

погасли твои мониторы
отключен мой друг — интернет
в динамиках Саша Васильев
поёт мне, что выхода нет

на кухне дымит сигарета
и чай рок-н-ролльный...