Кучи носков в стиралке

Вот это точно, Купидоша,
Наш хулиган от той любви,
Когда в кармане мало грошей,
Попробуй сексом удиви...

А так ведь нанял бы прислугу,
С носками не было б проблем,
Не утруждал бы и подругу,
А просто насыщал бы всем!

Жил в нашей славной столице
На Патриарших прудах
В мокрой большой коммуналке
Старый уставший монах

Пил он касторку и мяту
Вечером штопал носки
А по ночам перед богом
Замаливал чьи то грехи

В той же убогой квартире
Девушка Аня жила
И старику помогала
Добрая Аня была

Одежду стирала в субботу
В среду в аптеке была
И прибирала в каморке
Старалась она как могла

Однажды, в воскресный полдень
Ане сказал старик
Купи-ка мне дочка масла
И засыпая, притих

Аня на руку скора...

что могло набухнуть то набухло
что могло намокнуть то намокло
ливень бил размашисто по стеклам
пробивал для струек русло шустро

вышел он вошел и снова вышел
забывая то носки то зонтик
светофор мигал на горизонте
дождь стучал настойчиво по крыше

и осталась пустота в квартире
что мечтала стать приютом страсти
где отчаянье зубастой пастью
клацало по горлышку
бутылки с пивом

Пришла домой, в квартире тихо,
Из крана капает вода.
А на плите, накрыта пледом,
Стоит нетронутой еда.

Раскрытый шкаф, пустые полки,
В углу ненужный саквояж.
Здесь, твой костюм висел, с иголки,
А здесь, очки, что брал на пляж.

Журнальный столик, свет торшера,
Две контрамарки на концерт.
И рядом с томиком Мольера,
Ключ, зажигалка и конверт.

Мужская, краткая записка:
«Мы расстаемся, не грусти»
В конце, банальная приписка,
Полупонятное «Прости»

Пускай виски сдавили клещи...

Мы труп нашли в канаве за цистерной.
Неясный силуэт лежал, жена споткнулась
О него и ойкнула: «Каряга!»
По трассе ездили, как и положено,
В жестянках спрятанные люди,
А тут такое безобразье – тунеядствующий организм,
От жизни отрешенный, квант мысли выпорхнувший в небо.
Но кто ж его прикокнул? Может импульс
Чрезмерной старости его настиг,
Или болячка злобная беднягу доконала?
Валяется бесхозно… А пошарить б по кармашкам!
Да неудобно – жена таки… Она носком туфли
Слегка трупешник...

Напевая негромко мотив, по тропинке вдоль речки
Шла весёлая женщина с сумкою через плечо
И у дома близняшек присела на пне у крылечка,
Напекало весеннее солнце тепло, горячо.
Попросила радушных хозяев приюта на время,
За еду и постель помогать и детишек учить,
По открытости душ не сочли её просьбу за бремя,
Коль судьба принесла, значит этому надобно быть.
А из сумки её появилась пушистая кошка,
Цветом рыжая, синие глазки - почти небеса,
Обежала весь дом и весь двор и легла на окошке
И...

Не по-мужски: лицо, уткнув в подушку
Рыдать у чувств неискренних в плену;
Себя жалеть как слабую пичужку,
Скрывая слоем краски седину.

Не по-мужски: бахвалиться числом
Детей своих, не видевших отца –
По-пьянке, рассуждая за столом
О праве первой ночи для самца.

Не по-мужски: заглядывать в стакан
Намного чаще, чем под юбку к милой;
Вести себя с друзьями как тиран;
Брать против воли, наслаждаясь силой.

Не по-мужски: безмозглым червяком
Зарыться в землю от угрозы башмака...

Заботится о нас одна
Единственная мама.
И покупает нам всегда
Носки, штаны, панамы.
Она согреет и простит,
И сердце всем нам веселит.
Мама, с праздником тебя!
Стих закончен мой. Пока!

Мандарины рыжие чищу стыдно,
Клюкву ем, пирожки и монпасье..
Шучу, это же вредно! Обидно!
А мандарины мне привез месье.

Месье-монпасье, он так себе..
Неказист, обычен, с виду приличен..
А я смеюсь над ним, лопочу,
Чувствую - по заду от месье схлопочу.

Но я присмирела - сырники жарю.
Хорошая, типа, ничего не знаю.
А он усы крутит: мещанин вещает!
Все кругом ходит, мне брак обещает.

Плюну на лысину ему незаметно,
От скуки, от дури, от хлипкой тоски.
Потом намухлюю ему...

Говорил мне дед, дырявые носки:
- Вши заводятся от грязи и тоски.

Я качал своею детской головой:
- Невозможно так материи живой!

Я - на память - зоологии урок,
А дедуля - самосадом в потолок:

- Зоологиев - чего уж! - не читал.
А что баю, то на шкуре испытал.