Крутым мастерам

Ангстрем, такая малая частичка,
Измерить как, ведь так мала,
Но делу доброму большому,
Своё название дала.

Прозрачным родничком,
Пробившись через камни,
И превратившись в тонкий ручеёк,
Пустился в долгий путь,
Журча, искрясь, и набирая силу,
Надежды и мечты неся с собой.

Прошли года и времена, и вот,
Могучими волнами океана,
Ангстрем, ты, на своих плечах,
В прекрасный этот мир,
Принёс, хороших много дел, добра!

Сейчас ты, возмужавший, сильный, крепкий,
Но трудно было, так...

Не Варраван дразнил людей,
не он затеял смуту!
Он- лишь убийца и злодей.

Раз умирать кому то,
Пускай не он, другой, от ран
умрёт и страшной жажды.
Толпа кричала: "Варраван!"
Толпа, а значит, каждый
не мог понять, не мог простить
речей простых, но странных...

Толпа, она умеет мстить:
"Свободу Варравану!"

И обрекая навсегда
на вечный сон проклятый,
стекает красная вода
с рук Понтия Пилата.

Теперь не сбросить тяжесть с плеч.
Не обрести покоя.
И вечно плечи будет жечь...

Красотой своей неравной
Вдохновляет Русь сама;
Птицы, ягоды и травы -
Золотая хохлома!

Спят цветы до зорьки ясной
В лунном свете и росе
Ночью тихой и прекрасной
В среднерусской полосе.

Тот кто Русь любил родную
Всей широкою душой -
И дневную, и ночную -
Видно мастер был большой;

И под кистью вдохновлённо
Распустились вдруг цветы,
Словно утром ранним сонно
Проступив из темноты.

Блещут золотом росинки -
Сводит золотом с ума
Гордость вечная России -
Золотая хохлома...

На фотомастера итог
самоотверженных исканий
смотрю с надеждой, но душа
все отозваться медлит, медлит,
и черно - белая страна
расплывчатой загадкой дремлет.
И кажется, еще немного -
и мир художника уйдет
куда-то вдаль неразделенно,
и тайну этих светотеней,
и изощренность мастерства
уже не вспомнить.
Но - внезапно
забьется сердце учащенно,
дыханье дрогнет у листа,
где женское лицо живое
притянет внутренним огнем...
И мир другого человека
и мой, и мастера безмолвно
соединяются в...

Антифону соответствовал фон, сильные пали
первыми, слабые, вышли смелыми, костяных
дел мастера, волевого посыла, простыня, му-
мия, мука, пыль и паук, (мизгирь), смех, сквозь
слёзы, (упырь?) конденсата, лезвия ножа, ка-
пли (роса), спасли от жажды, с потолка (пота),
(ловил на лету?) (а то), грохот, костедробиль-
ных машин, тюки волоса и шин, иммобилиз-
ации суть, картины, мышечной силы путь, ти-
ны, коньков, увлечений улов, потери, лишь
бы остался цел, и у цели.

Вспоминаю домик белый,
Скрип ворот в наш огород,
Лук на грядках перезрелый,
Яблонь дивный хоровод.

Дядя Витя у амбара
Иж* Иванов разобрал.
Нам сказал, что божья кара,
Брат бездельник и нахал.

Деду поручил паяльник
Накалить и принести.
Старец понял, кто начальник
Без малейшей грубости.

И, как мальчик – порученец,
В триста метров огород
Пролетел, как пехотинец,
Будто древний вертолет.

,,Юрка, дай на восемь ключик’’, –
Стукнул в ухо пьяный бас.
Я вскочил, задев за...

Выдался вечер, тихий, как плавни,
Длинный, как синие воды Янцзы.
Мне так покойно, попойно и плавно
В сердце пассаты, в груди бубенцы.

Звездный фонарик ликует и льется
Духом убогим далекий Маяк.
У ночника, словно, бабочка, бьется,
Блик, или, может быть, радость моя.

Сирому, серому много не надо
Только бы верить слеза недолга.
Звездному Граду, Великому Граду
Не оскудеть, не остыть, не солгать.

Словно на верфи, стучат молоточки
Где то внутри, мастеря красоту...

Ну в чём же здесь моя вина ? Причём тут кореша ?
Не будь со мной так холодна, ты режешь без ножа.
Денёк-другой уж потерпи, увидишь в новостях,
Не мог оттуда я уйти, ведь был я не в гостях.
На происки врагов уже собачий нюх давно,
Но в этот раз на вираже поймали, как в кино.
Терзать, колоть, пытать людей они уж мастера,
А самый главный заставлял пить водку до утра.

Наша жизнь полна обмана, правда лишь на дне стакана,
Просто мы живём на грани, каждый день на поле брани,
Я во всём сам...

Изломанный челнок, я снова брошен в море,
Чтоб стать добычей волн, свирепых и седых,
Чтоб чайки разнесли весть о моём позоре,
Чтоб гибель я обрёл в пучине вод морских.

Но погубить меня не в вашей, волны, власти,
Будь с вами заодно и молнии меж туч.
Не для того меня слатал чудесный мастер,
Чтоб я поддался тем, кто жидок и текуч.

Мои крепки борта, надёжны корпус с килем,
И течи не страшны, хоть дно полно заплат.
Меня не устрашить ни штормом и ни штилем,
Конструкцией я прост, но...

Молчание как silementium, миру-мир, пиру-пир,
мирра на лоб, на кисти рук, горных дел мастер,
(руд), золотого песка, самоцветов, молока, мол-
ох-молоха, малахита-малахит, хита-хит, пуха-пух,
тяжести-тяжесть, чем чёрт не шутит? Не знал. Т-
равы, вал, груди и сердца, души, гликозиды, пе-
рцы, кактусов дверцы, когнитивных свойств. По-
ток превышал его возможности, утонул по неос-
торожности, количество сердцебиений, в плевр-
альной и брюшной полости, откровений, асцита-
асцит, голова...