Кровавый

Грустно и больно, сакура, пришел твой черед
И птицы опали твои морозной листвою
Что мнится вечерней плывешь по реке ты порою
И также кровавою смертью подбит золотой небосвод.

На камнях твоих не исписана дланью рука
В молитвах твоих неземной я прельщусь красотою
Какая же кровь по камню струилась всегда
В каком же ручье я умоюсь холодной водою.

И чудится мне, не прельщает меня, все не то,
В борьбе ли постигнем гармонию
В радостной жизни
Бессмертны мы оба пред этим величием гор...

Вода под солнцем испарялась,
Чтобы дождём упасть на нас.
Нам время свыше отпускалось,
Чтоб прошлым стать, пройдя сейчас.

Как порождение кошмара,
Кроваво-красный глаз луны.
Светает и рассвет пожаром,
Час предрассветной тишины.

Уже не ночь, ещё не день,
И в этот час так сладко спать.
Встаю, прогнав из тела лень,
Чтобы со временем бежать.

Во мне жизнь время испаряет,
Что свыше было мне дано.
И словно облако растает,
Забрав собою жизнь оно.

Дождинка каплей вниз упала,
Чтобы...

У меня есть четыре стены, вариации
мыслей из мятой желтой газетной бумаги,
модель поведения к каждому шороху, куча абстракций
и абстиненций. И все это есть, и все это надо

учесть, когда утро раздует угли и потащит
тело в обойму общего хода времени,
где часов гильотина, не зная пощады, накапает в вену
кислый раствор из подачек скромного счастья.

За мной оседает дымка души, грозящая смертью
и адским борщом на закуску, за мной разливается море
ошибок и проб, январской тоски и слабости...

Из пламени да копоти -
в мир светлой тишины...
Теперь, выходит, Господи,
ты вместо старшины?

Тогда прими по описи:
"калаш", бронежилет,
рожок в кровавой окиси -
пустой, патронов нет.

А гильзы-колокольчики
усыпали поля.
Сперва патроны кончились,
а вслед за ними - я.

Пиши, Господь: солдатское
исподнее белье,
душа моя арбатская
и тело - без нее...

Не всякий служитель Иисуса
Прошёл через пламя войны.
В миру превозносятся трусы,
Что адскою спесью полны.

Насколько они горделивы,
Настолько гнилО их нутро.
Попробуем неторопливо
Сменить их hero на zero.

Вы были в редеющих ротах?
Вы гибли в палящей пыли?
В кровавых военных походах
Страх смерти кошмарной несли?

Куда вам! Убог, безобразен
Ничтожеств гордящихся вид.
В одном изощряются мрази –
На праведной пухнуть крови.

Всё в мире, однако, не ново,
И Господом предрешено...

Порваны в клочья святые патерики,
В лапах халдеев кощунственный свет.
Самовлюблённые Штаты Америки
Миру диктуют безбожный завет:

«Будьте как мы, азиаты с европами,
Пиво лакайте, смотрите кино.
Мы замуруем вам женскими попами
К Господу двери и к правде окно».

Ржёт пропаганда кобылою сивою,
Телеэфир управляет людьми.
И позабыты Белград с Хиросимою
И незарытые трупы Сонгми.

Царство зверей и поганых безбожников
Щупальца тянет к чужим берегам.
Стелется след от кровавых сапожников...

В прыжке распластавшись, как тень над землёй...
Летим, наши вздыблены холки...
Скулим от ударов картечи в бока....
Мы лаять не можем, мы волки....
Я рвусь за кольцо, надо стаю спасти...
Охотники стали добычей....
А сзади свистят и гогочут стрелки
Старинной охоты обычай...
Метнусь за запреты кровавых флажков...
За мной соплеменников стая...
Подальше от этой картечи в упор...
Родные места покидая...

Брат мой ты знаешь мужчины не плачут
И не надеются на удачу
даже когда остается один
Из полка настоящих мужчин
Выстрел и пуля проносится рядом
Кто-то упал под пронзительным градом
Кто-то остался и снова стреляет
За друга товарища сам погибает
На белом снегу остается картина
Кровавого пира с окраской рубина
А через пол года на этом же поле
Выпьют за правду за честь и за волю
Брат мой ты знаешь солдат умирает
Последний патрон в небо пускает
И замертво падает на белый снег
Вновь...

Я прыжке распластался, как тень над землёй...
Мы летим, наши вздыблены холки...
Нам картечь рвёт на части худые бока...
Мы не лаем , не можем, мы волки....
Я прорвусь за кольцо, надо стаю спасти...
Мы-Охотники, стали добычей....
Где то там позади, нам гогочут стрелки
Это старой охоты обычай...
Я метнусь за запреты кровавых флажков...
На снегу пятна крови волков....
Нам свистят егеря,мчимся уши прижав...
Мимо пяных и потных стрелков...
Нам сегодня везёт,перед нами овраг...
Сзади...

Друзья, бокал - рудник текучего рубина,
А хмель - духовная бокала сердцевина.
Вино, что в хрустале горит, - покровом слез
Едва прикрытая кровавая пучина.