Кровь спасителя

Молиться с верой и с надеждою на чудо,
с любовью на Спасителя взирать,
чтоб стать для Господа Христа сосудом,
который не поставят под кровать -
мы рождены, чтоб Светом миру стать!

Окончив речь, с учениками
Пришёл Он в Гефсиманский сад,
Чтоб со сложёнными руками
Молитвой смыть сомнений яд.

Тотчас, призвав Петра с Собою
И Зеведеевых сынов,
Сказал: "Я здесь сейчас открою
Пред Богом сердце. Вы же снов

Остерегайтесь. Вам отдельно
Скажу: ночь эта Мне страшна.
Душа Моя скорбит смертельно,
Поддержка ваша Мне нужна".

И отойдя, молился: "Отче!
Из сердца Сына вынь копьё.
Утешь Меня средь этой ночи,
Узри страдание Моё!

Ничто пред смертию не краше,
Чем жизнь...

Уже и кровь не горяча, и с каждым днём слабеет тело,
Но сердце верою полно, не даст рукам оставить дела.
Пылают свечи в полутьме, Марии статуй освещают,
Христа распятие, святых - иконы, и орган играет.
Под звуки музыки врата открылись, петли заскрипели
И в храм ворвался утра шум, монахи крёстный ход запели.
Вдруг умиления слеза с щеки скатилась кардинала,
Он так любил Иисуса лик, хоругви, ризы блеск и славу,
Что инквизиторам дана, давным-давно учреждена
Буллою папы, церкви власть...

У России – немерено
Искромётных даров.
Нас терзает НАМЕРЕННО
Шайка лживых воров.

Что ни день – то пожарище
Или смерть на TV.
Нас ИЗВОДЯТ, товарищи,
В адской бане кровИ.

Наплевать на страдания!
Глушит скорби святых
Лошадиное ржание
Юмористов тупых!

Словом «кризис» по-гречески
Означается Суд.
Веры НЕТ, по-отечески,
Лжи проклятых иуд!

Вам, до власти дорвавшимся,
За «крутое» житьё,
Ныне ПРОВОРОВАВШИМСЯ –
Уходить в небытьё!

А Россия – останется
В мире терний и роз,
И...

Зачем в Христа не веруешь, душа?
Зачем Творца, как деспота, ругаешь?
Зачем, надменной дерзостью дыша,
Евангелье святое отвергаешь?

Несчётно было пролито кровей,
Чтоб ты, душа, Спасителя познала.
Стоят под небом тысячи церквей,
ВСЕ – НА КОСТЯХ. Но этого нам мало!

Нам надобно, чтоб ИМЕННО ДЛЯ НАС
Господь явил Божественную милость,
Чтоб чудесами нас от скуки спас,
Чтоб публика как в цирке веселилась!

О Боге, как о твари, говорим
И лепим богоборческие строфы.
Не ведаем доселе...

Он слишком много говорит,
Куражится, острит, дерзит...
На деле - пшик и пустота...
Душонка, видно, коротка.

Любитель он во всё встревать,
Следить, мудрить и блефовать,
А если что пойдёт не так,
Ведром помои выливать.

Ишь, возомнил себя Мессией,
Спасителем заблудших душ...
Назвался груздем - прыгай в кузов!
Да оказалось, что не дюж...

И потерпев своё фиаско,
Не станет он мосты взрывать,
А, всё вокруг себя обгадив,
Забьётся зайцем под кровать:

“Наверно, что-то...

«Пути — дороги

Я — Бог, не дурак…
Я спасаю Россию…
Поймаю жида!
- завалю и …
Один убежал… Я — за ним,
я в дороге…
Оставлю в России…
- Большие дороги…»
…

Продолжаю, VicRus:

Вы — Бог? — Ой, Дурак,
Или — Дура, — отныне
Спасителем мните,
Дурацкой России?

Дороги — не нравятся?
- Издревле — Беды…
Оставить, как можно,
Не выстроив? — Смерды
Исходят тропою
Рассеянных — в ад,
Не, в русских,
Заметьте,
Плетённых лаптях…

Уже — возвращаются,
Тайно, на Русь,
По-воздуху...

Светила яркая звезда,
Что путников вела туда,
Где будущий дремал Спаситель.
Была невзрачною обитель.

Пещера. Мрак со всех сторон.
В кормушке на соломе Он
Лежал, завёрнутый в овчину.
Иосиф с вечера лучину

Зажёг в углу. Чадил огонь.
Марии тёплая ладонь
Застыла на челе младенца...
Три старца с замираньем сердца

Вошли в убогий этот кров
С ларцами, полными даров.
По потолку блуждали тени...
И пали гости на колени

Перед Израильским Царём.
Глядела ночь в дверной проём.
И луч...

Мои Открытые Эфиры!
Мои Небесные Огни!
Рожденьем Женственной Сефиры
Напитаны, Оживлены!
Без Духа Святого — нет Неба,
нет Божьей Мысли и Огня!
Христового Живого Хлеба,
Текущей Крови из Меня...
О, Женщина — Подобье Бога!
Мой Вечный Образ — твоя суть!
Дитя Священного Чертога,
со Мною обращайся в ПУТЬ!
Единый, Светом Восхищённый,
ПУТЬ Изначальный из Веков!
Христос — во Образе Мадонны —
Первопричина всех Основ!
Я Воскрешу тебя из тлена
грехов, страданий и страстей!
Ты — светлоокая...

Лихою походкою кавалериста

Шел Понтий Пилат по аллее тенистой.
Был в белом плаще он, с кровавым подбоем –
Ту кровь на плаще никогда не отмоем.


Шагал прокуратор, признаться не смея:





«На плаху без страха идут за идею.
Я, римский наместник, вершина при власти,
Над жизнью Его оказался не властен.


Казнили, но слово Его не забыто,





Хоть всем Он казался страшнее бандита.
Закон то суров, но ведь это ж закон…
Какую же истину знал только Он?»


И к...