Крошка

Стены вкось и крыша в щелях.
Дверь на петлях еле-еле.
На столике стоит стакан,
На его кромке - таракан.
Много лет он в этой хате…
А ее надолго ль хватит?
Был тут последним дед Иван.
Вот стол гнилой… Пустой стакан…
Не осталось даже крошки…
Стекла выбиты в окошке,
По углам полезла плесень,
В щелях гулом ветра песень.
Скажет кто, какие ветры
Унесли за километры
Вдруг всех людей из этих мест?
И избы рушились в окрест…
Лишь трава на месте быта
И кустами поле скрыто.
А все развалины...

Увядший лепесток осенней искры сердца
подхвачен ветрами зари
из канареечно-каштановых подвалов.
Плач полевых цветов несется
росой озябшей. Говори же, говори
со мной затмением фонарных сальных

свечек, осенний свет, что на глазах твоих
оставит крошки лета.
Прибоем инея на гавани небес
мы извлечем печаль и нежность
золотого пледа
озябших парков, рощ, где, спит мертвецкий блеск

земли. Я так люблю тебя,
бродяжий нищий крик
осенней ночи – в нем, твоя звезда
ручьем стеклянным
льет...

Само собой....
всё в океане,
волна с волной,игра словами,
то разойдутся, то сольются,
одна в одной,по капле льются..........

А нет служения, пути,
есть океан, Сознанье, Ты....
играют волны, кто ж поймёт,
где будет всплеск, где поворот,
одной волны, другой и третей,
не сосчитать их,и не взвесить,
и нет весов,лишь океан,
и трезв он водами иль пьян,
сам от себя,он сам не знает,
ведь Знает ум, а ум в рыбёшках,
в желаньях их червях и крошках,
они,родные,чистят,гадят,
тот Океан...

Я призывать к проклятьям не смогла.
Кичиться злобой не мое призванье.
И только жалость, боль и состраданье
Я через эти годы пронесла.

Пусть грешникам простятся злодеянья,
Их имена еще покроет мгла.
Пусть ненависть спалит меня до тла -
Запрячу в сердце я негодованье.

И как зимою ищет вовобей
Повсюду крошки хлеба беспрестанно,
Ищу любовь средь горя и скорбей -

Всех нас она связует, как ни странно.
Она всегда со мной в душе моей.
Она поможет.Поздно или рано.

Воробей к Орлу придрался:
-«Высоко, гляжу, забрался, -
Прыгать неудобно
С высоты огромной!
Да и крыльями «бяк-бяк»
Редко делаешь, слабак!

Ты в помойках не «тусуешься»,
Собой в лужах не любуешься,
Не пижонишься, не пыжишься,
И неправильно вверх движешься!
Не воруешь крошки,
Не боишься кошки …
И совсем поёшь не так,
И не тем, слепой чудак!..

«Чир-р»! Устал я поучать,
Результат не получать!
Храбро жить потопаю,
Да букашку слопаю!»

Что тут говорить –
На Мораль давить...

Я за окошко протяну свои ладошки,
И все созвездья заберу до малой крошки,
Твоих речей, и поцелуев вдохновения.
Я принимаю их в счастливые мгновения.

Спасибо, мой хороший, за влечение
Твоей души, объятий наслаждение,
За ласку взора из-за дали расстояния,
За все тревожные надежды и желания.

За каждый миг прожитого тобою
В моей душе надеждой и тоскою,
Моих непониманий, недомолвок,
Глухих капризов, гроз, и остановок.

Прости меня, но я была собою.
И нежности своей теперь не скрою...

А звезды все смотрят и смотрят вниз,
Все смотрят с молчаливым взглядом
И это жизнь их и не чей-то там каприз.
Так суждено и так наверно надо.
А что там мы, мы просто люди
Мы крошки в этом понимании
На этом черном звездном блюде.
Мы часто знаем и в незнании.
И как же не прискорбно слышать,
Какие бы сравнения не проведя.
Мы многое пытаемся услышать.
И как то реализовать себя.

Затмение окон
в фиолетово-снежном облаке.
Ломит кости.
Седая туманность в глазах кошки.
К дождю.
Воздух просвечен золотом
с болотным оттенком.
Березовой крошкой
зимы
дышит в затылок ветер.
Люблю
Тебя,
люминесценция мертвенных снов,
пепел-дымок холодных цветов,
металлик предлунной дороги,
зазеркалие луж и анкет
безымянных легенды.
Люблю,
когда к дождю,
когда бледное
в моде,
когда в сердце пьяно-кленовом,
растущим закатом слабого солнца,
бьется
огонь ледников.

Я люблю полночный город,
Шёпот уличных теней.
Шпилем лунный свет распорот,
Бродим мы в тиши аллей.

Прогуляемся, подруга,
По бульвару, например.
В эту ночь к твоим услугам
Гениальный кавалер.

Звёзды — словно крошки хлеба,
Что остались на столе.
О судьбе гадать нелепо
В беспробудной полумгле.

Есть цыганские уловки,
Есть обманчивый прогноз...
Вот мелькнул на остановке
Чернобровый рогонос.

Он, конечно же, мужчина!
Гордый греческий анфас!..
Из окна своей машины
Он...

По безграничной Воле появились
Мы на Земле в оковах из телес,
В который раз,заплакав,удивились
Могучей силе, льющейся с Небес!
Росли и падали. И заново учились,
Сквозь боль ошибок чуя, - поделом!
Из жизни в жизнь позорами гордились,
Ничтожные в "величии" своём,
Как узники Великого Начала,
Вписавшиеся в цепь Его Времён...
Пора опять Экзамена настала,
А нами Рубикон не покорён!
Не справились! Опять провал позорный!
Нас вычеркнут, заставят вновь начать,
Продолжат всех Стезёй...