Крик журавлиный

Осенний день озябший, длинный
прочерчен журавлиным клином.
Тоска на сердце греет плохо.
Я - вор, краду тепло по крохам.

Ты предавал меня стократно.
Любовь теряя безвозвратно,
о лжи забыть была готова.
Я - женщина, мой Казанова.

Заката тень - продрогшей кошкой.
А мне бы счастья хоть немножко.
Друзья покинули - смолчала.
Я - сильная, начну сначала.

Всех отвернувшихся - простила,
на волю с миром отпустила.
Роняю боль пером на воду.
Я - чайка, я дарю свободу...

Ну что бродить по узким переулкам,
Вдыхая запах тесной суеты,
Душа на волю рвется,на прогулку
В лесные травы,к берегам реки.

Устала милая от стен высоких,
От каменно-бетонной немоты,
В просторы хочется,где синим оком
Взирает небо с высоты мечты.

Пойдем же,милая,лесной тропинкой,
Вливаясь в запахи салатовой листвы,
И сердце вторит трепетною скрипкой
Пичужкам малым--песенной братвы.

= = = = = =

Прошлым прожитым годам,
Словно стаям журавлинным,
Помашу им--пусть летят...

Земля была безвидна и пуста
И свет из бездны
Не прорывался угольком костра…
Вот так, любезный.

Лишь одиноко маялся тоской,
Витал Дух Божий.
Носился над водой, как заводной,
Ну, сколько можно!

Лень, как известно, развращает плоть,
Дух ссорит с телом.
И с воскресения решил Господь
Заняться делом.

В своих деяниях Творец во всём
Слыл пионером.
Для нас, кто стал творения венцом,
Он в том примером.

Чтоб вечно нам с лучиной не бродить,
Не зная, где ты,
Решил Господь, не медля...

Пять - сорок пять. Расстояние, время, калибр?
Странная формула жестких мальчишеских игр.
Гипотенузой несется от сердца к прицелу
Друга спасенная жизнь, под истерзанным телом.

Пять - сорок пять. Не подходят к стрельбе по мишеням.
Послевоенным известно, увы, поколениям.
В цинковых жутких гробах ждут на аэродроме
Взлета, останки ребят, что мечтали о доме.

Пять - сорок пять. Это снайпер, засевший на крыше.
Три запасные обоймы, укрытые в нише.
В пять - сорок пять злой рассвет сухо...

Сгребает сумрак ком
Листвы шуршащей,
Мерцая фитилём
Зари чадящей.

По голым рощам дым
Разносит ветер,
Над берегом пустым
Взгрустнув о лете.

Последний луч рыхлит
Седые пашни,
Достигнуть норовит
Черты вчерашней.

Но день короче стал,
А ночь – длиннее.
Луны резной овал
В воде бледнеет…

Поутру у ворот
Роса сверкает,
В канавах тонкий лёд
Блестит, не тает.

В туманной синеве,
Над белой крышей,
В сплетении ветвей
Едва ли слышен,

На тополе сыром,
В выси манящей...

мне кажется порою что солдаты
с кровавых не пришедшие с полей
не в землю нашу полегли когда - то,
а превратились в белых журавлей.
они до сей поры с времён тех дальних
летят и подают нам голоса,
не потом ли так часто и печально
мы замолкаем глядя в небеса.
летит , летит по небу клин усталый,
летит в тумане , на исходе дня
и в том строю есть промежуток малый,
и может это место для меня.
настанет день и с журавлиной стаей
я поплыву в такой - же сизой мгле
ис под небес по птичьи...

…Содеянному в мудрой голове
Подвёл Бог сумму.
Поставить человека во главе
Господь задумал

Владыкою над рыбами в морях
И над зверями,
Синицей, что трепещется в руках,
И журавлями,

Что клинописью пишут без чернил
На неба блюдце,
На уговорчики, чтоб я так жил,
Не поддаются.

От Бога нам послание несёт
Клин журавлиный,
Мол, полагается во всём Господь
На нас любимых -

Бдеть огород и садик свой растить
Без купороса.
Творящим козни надо зарубить
Себе под носом -

Кто лишку...

Существует предание, что по ночам, когда человек засыпает, его душа улетает путешествовать по другим мирам, а утром возвращается. И нельзя будить человека из опасения, что душа не успеет вернуться и человек не проснётся никогда...

Детские наши сны ещё будут сниться
нам ли другим ли, тем, кто придёт потом -
в потной руке задушенная синица,
клин журавлиный в зрачке её золотом.
Прожитый день переплавится и остынет,
сон по предместиям смерти торит тропу,
там мы летаем, кружимся над пустыней...

Однажды мы уйдем, покинем этот мир
Растаем навсегда в шуршании тумана
И будет ночь стоять, а журавлиный клин
Все также будет плыть, тоскливо и обманно

Ты встанешь над рекой, почувствуешь туман
Услышишь журавлей, расслабишься мгновенно
И шаг шагнешь, врастая в мир теней
И повстречаешь нас, в бескрайности Вселенной

Россия миазмами дышит.
Она, полыхая, горит.
«Имеющий уши – да слышит!»
Имеющий очи – да зрит!

И клин журавлиный всё выше
Летит, горько плача навзрыд.
«Имеющий уши – да слышит!»
Имеющий очи - да зрит!

И мне всё отчаянней снится,
Когда полыхают леса:
Россия, горящая птица,
За дымом уйдёт в небеса.

А тем, кому это до фени,
Совсем не мешало бы знать:
Сгорит-то Россия, как Феникс,
Но не возродится опять.
20 августа 2010 г.