Кричали

Интеллект и обезьяна,
Спорят в людях и проснувшись,
Обезьяна кричит:- «Лучше,
Всех других ты и нет равных,
Здесь тебя — тебе всё можно,
Подчиняться слабый должен,
Правят силою людьми:
Ею, всё себе возьми!»

Ей, стараясь вразумить,
Отвечает интеллект:
-«Помогает — знаний свет,
Силой, нам не разрешить,
Споров и проблем людей,
Не в чужой и не в своей,
Не поможем ей в печали.
Зло — в добре, что навязали.»

Обезьяны возбужденье,
Передавшись телу, в нём,
Всплеск гормонов дав, огнём...

Такая даль
меж всеми нами!..
Такая даль,
которую слова
перелететь не могут.
Как крыльями ни машут,
как ни рвутся, —
Все та же даль маячит впереди.
Кричать?
Зачем?
Куда?
К кому?
А может быть, когда-то
Вселенная вот так же разбежалась
на тысячи, на мириады звезд,
и каждая повисла одиноко
не в силах дотянуться до другой...
И превратилась Вечность
в безликое, безмерное Пространство
и Время, не имущее конца...
Как будто кто-то

вдруг выворотил Вечность...

Не прошу, не зову, возвратить не желаю,
Тех кого потерял, тех кого сам покинул.
Не прошу подождать, улетевшую стаю,
Не кричу уходящим, в безмолвную спину.

Как же так получилось, что всё в одночасье,
Разлетелось, деля нас на сто миллионов частей.
И куда убежало, всеобщее братство и счастье,
И зачем, полюса изменили в сознанье людей?

Не хочу изменять, я в себе плюс на минус,
И в сегодня, вчерашнее зло звать добром.
Я своё отбоялся, из страхов своих уже вырос,
Не боюсь — пень нельзя...

Крик... который слышат только стены...
Мир за стенами суров и молчалив.
Сколько их таких Миров Вселенной...
Сколько их таких... кто так кричит.

Бьётся птица... пойманная в клетке...
На цепи скулит дворовый пёс.
Кто-то просит... дать ему монету...
А в глазах его... уже нет слёз.

С крыш домов ввысь тянутся антенны...
И в домах повсюду есть печаль.
В каждом доме... стены... стены... стены...
А за стенами... живёт своя мораль.

Шприц в руках... кому-то внутривенно...
Вкалывают...

Однажды, встретился, МНЕ, — ОН
Высокий и печальный
И, как показалось, мне, тогда —
Даже, внутри, отчаянный…

С Душою, — скукоженной
И жизнью, — совсем не сложенной,
Нахмуренный, чуть прокуренный
Одинокий, но О-о-о-чень, Глубокий!

Судьбою не согретый, не обласканный,
Тепло и счастье видятся, лишь, в Сказке ему…
Нутро кричало, бастовало…
Любви, человеческой, ЕМУ было МАЛО!

Мы встретились взглядом, глазами…
И, — ВСЕ, стало ЯСНО, мне!..
Сердце, стрела пронзила…
ГДЕ, раньше было...

(западный и восточный мордор
- или опять нёс и ты вздор?)

Пастор отдавал пас пастве, фастфуд,
басте, точке на его прямой - крепости,
аламут - лепости, лопасти дня, его про-
пеллера мах, ну ты и маг, хан, цой и ли..
- Где твои подати? что ли,………..
баламут, хам и лама, плутарх и сократ,
мама, роди и его обратно, нарушая ход,
превратно, (флоу - потоку, как подаче те-
кста (рэпу) ну ты и ел репу),…….
((- Её текучесть? клише? кляча?
- Меняющая ритм бега, шага, из
последних сил...

Всё неправильно, не так, не верно как-то,
Я давлюсь, звенящей тишиной.
Заменила воздух, мрака вата,
Всё не так и сам я, не такой.

Кожей стала шелуха событий,
А внутри, пустой звон тишины.
Что-то в ней, кричит ввысь: - «Помогите!»
Голос полон, боли и вины.

А высь стала, тьмою Преисподней,
Всё размыто, Хаос — нет сторон.
И вчера, и завтра, и сегодня,
Тишины, в ком сжал ударом, звон.

Нет Условий, Правил и Закона,
Ничего нет — я совсем пустой.
Ничего не знаю — не жил словно...

Январь – мужик, одетый как невеста,
А может воин в белом кимоно?
Но как-то всё нелепо и смешно,
И белое ему совсем не к месту.
Не телевизор я смотрю – окно;
Там тоже чёрно-белое кино.

Я телом здесь, но вылезла душа
Из тела, как из ношенного платья,
И вьюга, как по умершей заплача,
Уже не понимает ни шиша,
Что я уже готова сделать шаг,
Чтобы упасть… в январские объятья.

И вот, я поднялась почти до неба,
Вот подоконник под моей ногой,
Я словно на вершине снеговой
Горы в пять...

Мелется, мелется,
Перемелется — мука будет.
Чёртова работает мельница,
В неё бросили люди.
Кусочки не склеили,
По ветру развеяли.

Плачет, кричит,
Душа — бедолага.
Ей горечь обид,
Дарит словами бумага.
Эти слова писал подлец и плут,
Они врут, ломают и жгут.

КрЕпится, прицепится,
Одно — к другому.
Птица кричит — вестница,
Готовьтесь люди к плохому.
Но одним плохое — беда без дна,
А другим — мать родна.

Проснётся вдохновение,
И шепчет ум, рифмуя слова.
В них остановится...

Радуюсь торжественному миру,
в праздничном Отеческом краю.
И свою молитвенную лиру,
Богу триединому пою.

Русь моя, крестьянская Россия,
я кричу: “И здравствуй, и прощай”.
Нет тебя дороже, нет красивей,
солнечный, черёмуховый край.

Хлябь, да непролазная грязища,
на распутье брошенных дорог.
Здесь, напротив сельского кладбища,
спит мой обветшалый хуторок.

Жёлтое ромашковое поле,
светлая и песенная грусть.
В рощах, деревенское раздолье,
звонкая, берёзовая Русь...