Кричал

Такая даль
меж всеми нами!..
Такая даль,
которую слова
перелететь не могут.
Как крыльями ни машут,
как ни рвутся, —
Все та же даль маячит впереди.
Кричать?
Зачем?
Куда?
К кому?
А может быть, когда-то
Вселенная вот так же разбежалась
на тысячи, на мириады звезд,
и каждая повисла одиноко
не в силах дотянуться до другой...
И превратилась Вечность
в безликое, безмерное Пространство
и Время, не имущее конца...
Как будто кто-то

вдруг выворотил Вечность...

Не прошу, не зову, возвратить не желаю,
Тех кого потерял, тех кого сам покинул.
Не прошу подождать, улетевшую стаю,
Не кричу уходящим, в безмолвную спину.

Как же так получилось, что всё в одночасье,
Разлетелось, деля нас на сто миллионов частей.
И куда убежало, всеобщее братство и счастье,
И зачем, полюса изменили в сознанье людей?

Не хочу изменять, я в себе плюс на минус,
И в сегодня, вчерашнее зло звать добром.
Я своё отбоялся, из страхов своих уже вырос,
Не боюсь — пень нельзя...

Крик... который слышат только стены...
Мир за стенами суров и молчалив.
Сколько их таких Миров Вселенной...
Сколько их таких... кто так кричит.

Бьётся птица... пойманная в клетке...
На цепи скулит дворовый пёс.
Кто-то просит... дать ему монету...
А в глазах его... уже нет слёз.

С крыш домов ввысь тянутся антенны...
И в домах повсюду есть печаль.
В каждом доме... стены... стены... стены...
А за стенами... живёт своя мораль.

Шприц в руках... кому-то внутривенно...
Вкалывают...

Легенда ли это, иль правда святая,
С тех дальних времён уж столетья прошли,
Но помнит народ как девчонка простая
Русалкою стала, от дома вдали.

С тех пор её ночью встречают в прибое,
У берега моря, на старых камнях,
С ребёнком она подплывает изгоем,
Встречаясь с людьми наяву и во снах.

В далёкое время у берега Крыма,
В одной деревушке жил Абий-ака.
Он труженик был, жизнь сложилась терпимо,
Умелой была голова и рука.

Друзья уважали его и соседи,
Он дыни выращивал и виноград...

Всё неправильно, не так, не верно как-то,
Я давлюсь, звенящей тишиной.
Заменила воздух, мрака вата,
Всё не так и сам я, не такой.

Кожей стала шелуха событий,
А внутри, пустой звон тишины.
Что-то в ней, кричит ввысь: - «Помогите!»
Голос полон, боли и вины.

А высь стала, тьмою Преисподней,
Всё размыто, Хаос — нет сторон.
И вчера, и завтра, и сегодня,
Тишины, в ком сжал ударом, звон.

Нет Условий, Правил и Закона,
Ничего нет — я совсем пустой.
Ничего не знаю — не жил словно...

Январь – мужик, одетый как невеста,
А может воин в белом кимоно?
Но как-то всё нелепо и смешно,
И белое ему совсем не к месту.
Не телевизор я смотрю – окно;
Там тоже чёрно-белое кино.

Я телом здесь, но вылезла душа
Из тела, как из ношенного платья,
И вьюга, как по умершей заплача,
Уже не понимает ни шиша,
Что я уже готова сделать шаг,
Чтобы упасть… в январские объятья.

И вот, я поднялась почти до неба,
Вот подоконник под моей ногой,
Я словно на вершине снеговой
Горы в пять...

Мелется, мелется,
Перемелется — мука будет.
Чёртова работает мельница,
В неё бросили люди.
Кусочки не склеили,
По ветру развеяли.

Плачет, кричит,
Душа — бедолага.
Ей горечь обид,
Дарит словами бумага.
Эти слова писал подлец и плут,
Они врут, ломают и жгут.

КрЕпится, прицепится,
Одно — к другому.
Птица кричит — вестница,
Готовьтесь люди к плохому.
Но одним плохое — беда без дна,
А другим — мать родна.

Проснётся вдохновение,
И шепчет ум, рифмуя слова.
В них остановится...

Радуюсь торжественному миру,
в праздничном Отеческом краю.
И свою молитвенную лиру,
Богу триединому пою.

Русь моя, крестьянская Россия,
я кричу: “И здравствуй, и прощай”.
Нет тебя дороже, нет красивей,
солнечный, черёмуховый край.

Хлябь, да непролазная грязища,
на распутье брошенных дорог.
Здесь, напротив сельского кладбища,
спит мой обветшалый хуторок.

Жёлтое ромашковое поле,
светлая и песенная грусть.
В рощах, деревенское раздолье,
звонкая, берёзовая Русь...

Я до безумия устала так душой...
И кажется... что больше не могу.
Ах мама... я хочу к тебе домой...
Опять... кричу я в тишину.

Ты улыбаешься с портрета...
И ничего не говоришь.
Родная... не ругай меня за это...
За этот... рвущий сердце крик.

Так тяжело и я срываюсь...
И невесть что опять прошу.
Ах мама... мамочка родная...
Прости... кричу я в тишину.

Тепло родных твоих ладоней...
Я через жизнь пронесу.
Ах... что ж душа моя так стонет...
В груди... как будто бы в плену.

Я...

Волны жизни вынесли на берег

Слово после кораблекрушения...

Я нагнулся и поднял находку

Спрятал в сердце да почувствовал

Как дышит, птенцом бьется

Слово Живое у меня внутри

Заболел я, закручинился, ушёл в раздумья

Стал томиться в поиске вечного огня

Слово зрело, поднималось во весь рост

И душу обжигало, да не давало мыслям спать

Просилось выйти вон...

Страшно далеко не докинуть мысли

Заболел строкой побежали числа

Маюсь от незнанья

Омрачил я знаньем...