Край опавшей листвы

В листве ветер застрял,
Куст качает, шумит.
Рвался, рвался — устал,
И затих — видно спит.

Дарят тень облака,
В вышине проплывая.
Волной плещет река,
Что-то так напевая.

Ветер снова проснулся,
И к земле кусты гнёт.
Речки рябью коснулся,
Ввысь направив полёт.

Облака прогоняя,
Зашумел и завыл.
Вечер небо у края,
Зорькой алой накрыл.

Майский вечер чудесный,
Ветер стих, тишина.
Жизнь как добрая сказка,
Для любви нам дана.
Марковцев Ю.

Когда каждый скрип двери
отдаётся надеждой в грудной клетке,
а головокружение ветра – последним вздохом
чёрных, как степь, ресниц –
к тебе я писал безмолвные рифмы,
друг мой, тополь, шумящий закатом весны,
зенитом мая, грустью слов изумрудно-седых.
Помнишь, как мы читали с тобой молитвы,
сидя под капельницей пыльного полдня;
рамы оконной печать была твоею слезой,
пена твоей листвы лилась вечерней прохладой
в моих горячих глазах, сердце моё тобой
билось о воздуха край; ранило небо...

Ой та яблоня в саду вся в цвету,
Покатилася слеза по лицу,
Утали песнь соловья мою печаль,
Увези меня,родной мой,
Хоть на край.
Вот на небе звездочка зажглась,
Может об любовь твою я обожглась.
А может вижу этот сон я наяву,
Увези меня,родной мой,
Я так больше не могу.
Посади на сильное плечо,
Окна можешь не закрыть,
Мне все равно.
Пусть горит тут все большим огнем,
Мысли только о тебе,а не о нем.
Облетела яблони листва,
Отзвучали песни соловья,
К дому,где любимая уж замело...

Небо лазурное между
Осенних облаков-островов,
Дарит миру ещё надежду
На нескорый снежный покров.

В нашем краю междуречья
Буга сонного и Днестра,-
Осень шествует беспечно,
Не оглядываясь на вчера.

А опоздавшие к югу птицы,
Обманутые поздним теплом,
В лучах вечерней зарницы
Кружат огромным кольцом.

Осень глядит с удивленьем
Вокруг, растерявши листву.
Последние дни дуновенья
Её ткут златую канву…

Вот так догорает осень
В качании голых ветвей,
А старость у...

"Моль" "съела" жёлтые одежды осени,
Остался на земле лишь платья шлейф
Лежит среди берёз с краями рваными.
А тюль прозрачный из серых веток

От холода и ветра не скрывает
Белые стволы, и рваный полог
Белого тумана, который ветер разрывает
То здесь, то там! Вальяжно снег

Разлёгся на вершинах и холодом
Зимы подул, внизу дождь хнычет,
И сентября конец. В Покров
Богородицы зима не часто покрывает

Землю снегом. Трава пожухлая и лес
В сиреневой и блеклой дымке, по горкам
Рыжий лис...

за окном

идёт дождь

мокнет вождь

растёт гриб

ходит гость

входит гость

видит дождь

за окном

*

проникновение предшествует
проникновенному молчанию
(точнее - постпроникновенному)
и нерешительным бубнениям
о брахмачарьях и любви

стихотворение присутствует
до своего стихосложения
висит и смотрит стихоплёту
в его бесстыжие глаза

*

ночью можно не спать.
утра нет. а в обед -
не готовить обед.
и не есть. но курить.
всё откладывать. завтра.
сегодня...

Вселенная – поехала и… встала
Меж этажами.
И молчит стреножено.
И я смеюсь, а сам смотрю тревожно
Как всё меж нами
намертво устало…

Как ты устала в толчее вокзала
С невыносимым бешеным ревнивцем.
И спрашиваться подвести ресницы
Как ты устала, боже, как устала…

Рвануться, крикнуть… получить пощечин…
и руки сжать холодные, как льдинки…
Но мост меж нами тонок и непрочен
И я не добегу до середины.

И два тяжелых неподвижных сердца
Утянут вниз – и мне не отвертеться.
И ты меня...

По ломаной мучительной спирали
поэзия приходит в край листа.

Но не за тем — чтоб ею вытирали
свои округло-важные
места.


Не шутовство.
Не урна на причале, куда идут остатки
пикника...

Она нас — через слезы причащает…
Она нас продолжает. На века.


Приходит ночь. Я снова на коленях.
И — лица… лица… кадрами кино…
И мне светло. До белого каленья.
И мне темно. Мучительно темно.


На сердце снова
столько многоточий —
хоть впору акт… да вызвать понятых!…

Салонный...

Закружила осень листья,
В хороводе дней и судеб.
И летят обрывки писем
В никуда листвою к
людям.
Эта осень, это небо,
взгляд печального
заката.
А любовь длиною в
небыль, всё зовёт, зовёт
куда то.
И летят печально листья
на мосты и тротуары
А в лесах огнём
неистовым всё горят,
горят пожары.
Бесподобною жар-птицей
Осень над землей кружится,
И волшебною зарницей
Утром иней серебрится.
Грусть и радость, боль и нежность
Эта осень дарит людям.
Растворяя безмятежно,
Всё, что было...

Октябрь. Я живу предельно жестко.
Здесь — лопнул нерв.
Там — лопнула стропа.

Но вот душа моя вам. И отцовство.
В них мягкий бесконечный листопад.


Топорщится краями золотыми
и обнимает ноги вам
листва.
Так будьте же гостями дорогими!
Я вас люблю. Я ждать не перестал.


Бродите по душе моей. «Шизгарьте» —
гитарным жестким ритмом
Шокин Блю!!

Но просьба:
ничего не поджигайте.
Я столько дани выплатил огню…


Нас, выживших, осталась только горстка…
Но мы — допишем мир...