Край опавшей листвы

На краю дороги,
Сор да лебеда.
Помогите Боги,
Съела жизнь беда.

Помогите Боги,
Сам я не прорвусь.
На губах тревоги,
Ядовитый вкус.

Душу жрёт забота,
Горькая печаль.
В глазах капля пота,
Размывает даль.

И разбив в кровь ноги,
В горе-лебеду.
Я за край дороги,
Став слепым, уйду.

Не дождусь подмоги,
Не вернуть дней вспять.
На краю дороги,
Век мне доживать...
Марковцев Ю.

Шуршит листва потоком строк,
как по страницам книги мёртвых.
Ночь обретает свой исток,
скользнёт ручей души к истоку.

И на стальной луны стекло
дыханием осенним ляжет -
где не был из живых никто,
там непременно будет каждый.

Есть край один на плоскости случайной,
как будто бы холодный и печальный,
все то же небо серое над ним,
все так же стелется по ветру дым
из труб печных, - здесь топят даже летом,
и женщина, встающая со светом,
гремит в колодце цинковым ведром,
цепь лязгает, ведро стучит о стенки,
и мальчик прожигает на коленке
газету лупой, кошка бьет хвостом
и щурится на солнце, а потом
всё это исчезает за дождем.
Есть край один, куда душа моя
была занесена невесть откуда,
из безначальной тьмы...

В рыжий жар листвы,
Слово брошено.
Не взрастить травы,
Что уж скошена.

Ум найти хотел,
Плоды знания.
Но слова без дел,
Лишь желания.

В осень смотрится,
Даль туманная.
Грустить хочется,
Но не стану я.

Слово в пустоту,
Упадёт зазря.
Травы в корм скоту,
Пойдут, жизнь даря.

Жизнь отдушина,
Долгом скована.
Не разрушена,
Но надломана.
Марковцев Ю.

Поздняя осень, листва облетела…
Солнца не видно, степь не согрела!
А степь зеленеет наша донская…
Отава отросла, зеленеет родная.

Есть чем кормиться косулям, оленям,
А правителям нашим размышленья…
Животноводство возрождать пора!
Для России Матушки! Станет награда.

Не так же санкции наложили сейчас!
Чтоб народ без импортных продуктов
на Руси угас…
В 90-е уничтожали животноводство
И сельскохозяйственное производство.

Чтоб Россия зависимой была от импорта!
Да! Была в каменный...

Прошлогодняя листва,
Буро-ржавая.
А молва, молва, молва,
Дурна славою.

Скор молвы неправый суд,
Обвинением.
Мир предвзят, в нём люди лгут,
Правд их мнением.

Люди все себе хотят,
Понимания.
Веря — их достоин взгляд,
Масс внимания.

Мир зеркален и врёт в нём,
Знаком слава.
В тех, кто к нам стоит лицом,
Слева право.

И дурной мне славы, минус,
Не преградой.
Я из рамок молвы вырос,
Взглядов правдой...
Марковцев Ю.

Лес красавец весенний Донской!
Зеленеет лес хвойный, родной…
Хотя берёзки нагишом ещё стоят,
Ни одев красивый, весенний наряд.

Но почки стали набухать у них…
Знать начинается у берёз этих жизнь!
Ещё немного и зашумят они листвой…
Красивой зеленью, своею молодой.

Станут птицы хороводы здесь водить!
Да! Гнёзда станут они дружно вить…
Чтоб пополнить здесь птичий род!
Да! Веселить своим пеньем народ.

Осенний блюз буквально снится по ночам,
Хотя порою мне заснуть не удаётся.
Виной тому моя глубокая печаль,
Она всё чаще заменяет днями солнце.
Сегодня время опадающей листвы,
Такое чувство, что мечты не сбылись вовсе.
Я к восприятию подобному привык,
Но всё равно люблю, когда приходит осень.

Мне листопад напоминает тихий блюз,
Картина грустная, зато приятна глазу.
С годами я меланхоличным становлюсь,
О чём пока не пожалел ещё ни разу.
Дорога к дому с каждым годом всё длинней...

Грусть листвы облетевшего клёна,
Отчего, ты во мне лета средь.
Отчего, грудь тисками сжав словно,
Ты сулишь, увядания медь.

Зачем скорби печальной волною
Ты захлынула мысли во мне.
И меж ними, я споря с собою,
Потерявшись, живу как во сне.

А дождь плачет как-будто в мир осень,
В середине июля пришла.
И устав жить прохладою, просит,
Сердце лета, сухого тепла.

Всё не так, всё не то — непонятки,
Во всех фактах, делах и словах.
А меж них, счастье спрятавшись, в прятки,
Вновь...

Распускается лес донской,
Зашумит скоро он листвой!
Посещают залив рыбаки,
У Батюшки Тихого Дона реки.

Хотя рыба ещё не берётся,
Вода тепла не наберётся.
Бывают по ночам морозы,
Плохие для сада прогнозы.

А в станице цветут абрикосы ,
Для урожая плохие прогнозы.
Изменилась и природа родная,
Стала погода совсем другая.

Фотографии автора.