Край кудрявых тополей

Возьми себе плоды земных садов -
возьми и яблоки, и финики, и груши...
Пока храм женственности веком не разрушен,
пока не сгнил фундамент из основ.
Камеям счета нет, и счета нет каменьям,
пуст кошелек девичьих грез, утех.
Вопрос дамокловым мечом: - А ты из тех,
кто к пику горнему восходит по ступеням?
Поля кудрявые ромашек белоснежных
ковром под ноги стелятся. Беги!
И слово верное для сердца сбереги.
Не пожалей, Орфей, глициний нежных
для Эвридик скалистых берегов.
Найди мелодию...

Из-за горы кустом мохнатой,
Пришёл в лес ветер — южный он.
Незримой, тёплой, большой лапой,
Взъерошил в нём кудрявый клён.

Нагнув берёзку у пригорка,
Средь елей в чащу убежал.
Не хулиганил сильно, только,
Листвой немножко пошуршал.

И тихо, лишь разноголосый,
Звучит хор птиц, да шмель жужжит.
Сеть на кусты паук набросил,
Попал в неё шмель и сердит.

Сорока вдруг застрекотала,
Делясь событиями дня.
В них, между прочих, рассказала,
О том, что видела меня.

Что я идя сквозь лес...

На ветру зашумит лес листвою,
И наклонит к земле клёна ствол.
Зарастает тропинка травою,
Где когда-то с тобою я шёл.

Как сейчас клён, тогда был кудрявым,
Бесшабашным я был, молодым.
И считая себя во всём правым,
Не считался со мненьем чужим.

Куролесил, и страха не ведал,
Мне казалось — я смерти сильней.
И во всем знать хотел лишь победу,
Обижая при этом людей.

Летит время и жизнью помятый,
Боль узнав сам, стыжусь я тех дней.
Только юнность ушла безвозвратно,
Не исправить...

Туман кудрявый под горой
Играет волжскою волной.
Церквей напевы разлились,
Спустились и с водой слились.
И пароходов общий гул
Реки просторы обтянул.
Портовых кранов кутерьма
Приветствует начало дня.
И Солнца яркие лучи
Туман пронзают, как мечи.
Взлетают чайки к небу, ввысь.
Любимый Нижний мой проснись!

Словно в сети ты влип в эту жизнь.
Ты попался, но сразу не понял.
Что ж, парнишка, крепись и держись!
Всё же в браке не то что на зоне.

Этот дом не похож на тюрьму,
Да и спальня уютней чем карцер
И не нужно пахать самому,
По общагам не нужно скитаться.

Пусть жена далеко не юна,
Но за то и умна и богата
И в тебя, дурака, влюблена
И тебе, неудачнику, рада.

Только зря ты мечтал, идиот,
Жизнь прожить без забот, на халяву.
Этот номер ни как не пройдёт.
У хозяйки и сила и право...

Я сегодня видел сон:
Дальнюю дорогу,
Под церковный перезвон
Шел навстречу к богу…

По лесам и по полям,
Где ни разу не был,
По кудрявым облакам,
Поднимался в небо…

Там на троне золотом
Ждал меня Создатель,
Был он в рубище простом,
Как поэт-мечтатель…

Я глаза не смел поднять
И склонил колена,
Ничего не мог сказать,
Глотка онемела...

Вот он глянул на меня
Сразу стало жарко
Как проходит жизнь твоя?
Жить-то надо ярко!

- Много ль в жизни нагрешил?-
Спрашивает строго...

Осыпалась липа, осыпался клён.
В красавицу липу давно он влюблён.
Весною листвою тянулся он к ней.
На ветке у клёна ей пел соловей.

Цветущая липа была хороша!
И запахом сладким манила она.
И пчёлы, и мошки слетаются к ней
Напиться нектара с цветов поскорей.

На липу влюблёно резной глядит клён.
О чувствах своих всякий раз твердит он.
Но липа кудрявой трясёт головой
И ветер играет зелёной листвой.

Не слышит признаний, смеётся она.
К словам пылким клёна совсем...

И опять вдруг накроет,
Тенью дней былых, прошлых.
Вспомню небо родное,
И грусть сердце тревожит.

И мотивы печали,
В нём поёт ностальгия.
Ах вы дальние дали,
Не зовите, остыл я.

Уж не тот я кудрявый,
Хулиган и задира.
Когда удаль вдаль гнала,
Непоседу по миру.

Так чего ж ты, чего же,
Память сердце терзаешь?
Что ж ты душу тревожишь,
И покой прогоняешь?!

Не вернуть нам былого,
Память, ты не тревожь.
Не вернуть юнность снова,
И ты душу не трожь....
Марковцев Ю.

Ночь огнями отблистала,
Уползла меж голых рощ,
И над снегом солнце встало,
Жарко-красное как борщ.

Над домами, чуть кудрявясь,
Поднимается дымок;
Чу! Летит стрелою заяц,
Убегая со всех ног;

А за ним собачья свора,
Крик: "Ату его, ату!"
Но бежит он очень скоро,
Не догонишь за версту.

Над равниной чистой, белой
Солнце красное и лай;
Убегает зверь умелый,
Хоть подмогу посылай.

От сугробов отрываясь,
Поднимает снега рой;
Белый снег и белый заяц
Различимы чуть порой...

Безумные твердят, что нету Бога,
И эти «басни» незачем плести.
Господь Всевышний, не суди их строго –
Я был таким до двадцати шести.

И я был пионером, комсомольцем,
«Старушьей» Верой не обременён.
Ушёл в Афган почти что добровольцем –
И милостью Твоею был спасён.

Не тщетно сохранён был каждый волос
Моей кудрявой глупой головы.
Один лишь только раз услышал Голос –
И понял, что Писания правы.

И понял ТАК, что если в этой жизни
Предложат умереть мне за Христа,
То так и быть...