Козлов

Оса-разбойница со стрекозой
сцепилась,
за первенство в округе она
билась...
В итоге, стрекоза - от жала
окосела.
А оса с веселой песенкой -
дальше полетела...

О, Друже!
Стрекозе или козлу подобен не
бывай!
И пылая яростью - охолонись!!
Храня себя на умного не наезжай,
и с сильным не дерись!

От рьяных занятий йогой
в чакрах могуч я стал!
Тантрой главы двуокой
стал крепче сама, чем сталь!

Обзавелся я третьим глазом,
прогонял свой взор сквозь козла.
И с таким небывалым счастьем
защищать стал ближних от зла..

Не давал соседу на водку,
жену отпускал лишь на час ...
В итоге сосед подло в драке
изничтожил мой третий глаз ...

Двумя глазами лишь зря,
перестал я быть прозорлив!
И жену сварливую зля,
теперь я совсем не ретив...

Эх, судьба, как ты парня ломаешь!
Уже даже не снится покой…
Нету слов вообще! Привыкаешь
К разношёрстной казарме мужской.
По утрам пол старательно драишь
И дневалишь средь ночи глухой.
Три устава зубришь. Привыкаешь
К жизни строгой, солёной, лихой.
Сам подшиву с хэбэшкой стираешь.
Перекладину мучишь с «козлом».
Садишь пули в мишень. Привыкаешь
Подчиняться, не лезть напролом.
Хлеб армейский – он горек и сладок.
А в строю быть – не то, что в толпе.
Привыкаешь к бетону площадок
И к...

Устали лебедь, рак и щука
Тянуть телегу кто куда.
И посоветовавшись, решили
Помощников позвать сюда.

Компания успела подобраться,
Животных всяческих мастей.
Сумели быстро разобраться
В чем польза личная вестей.

Пришел козел, лиса, мартышка,
Тамбовский волк и лысый мишка.
Хозяев стали разводить
И загружать, чтоб разгрузить.

По типу, как бы дождь пойдет,
И все в телеге пропадет.
А как умнее облегчить,
Стал лысый лапами водить.

Крылатому - разведчиком летать,
Воздушное...

Безумств моих стихи,
Скорей всего, плохи.
И я не отрицаю,
Что зря листы мараю.
Но ты как оплошал?:
Шесть строчек прочитал!


Холод, сырость, грязь, туман.
В это утро всё - обман.
Звуки тают, нарастая,
И рождаются, смолкая.
Сон ли в утро? Утро ль в сон?
Яви крик? Иль бреда стон?
Стон побуднего распятья,
Стон полночного проклятья.
Нынче всё не то, не так,
Не с чем сердцу биться в такт.
Не с чем биться, не с чем слиться,
Некому во мгле молиться.
Нечем стало дорожить,
Нечем...

Когда яблоко с ветки срывала,
ей послышался голос Отца:
«Только б это мгновенье не стало
настоящим началом конца!
До чего же ты, Ева, упряма!
Ну да ладно. Решила – срывай.
Только яблоко это Адаму,
заклинаю тебя, не давай!
Предложив угощенье такое,
превратишь ты барана в козла.
Ты разбудишь начало мужское,
а оно – средоточие зла!
Плод заветный в Адаме пробудит
неуёмный задор боевой,
и поверь: его тело не будет
никогда уж дружить с головой.
Зло в душе его возобладает
и собою...

То зябко, ветрено и мглисто,
То солнце жарит аж до пят.
Шагают по свету туристы,
И им, как видно, чёрт не брат.
Куда вы, братцы, в самом деле?
Неужто нет других забот?
По тёплым хатам бы сидели.
На пляже грели бы живот.
По рынкам и по магазинам
Носились бы без выходных.
Остолбенев и рты разинув,
На цены любовались в них.
Так нет – вас тянет вновь в дорогу,
Опять вас манит трудный путь,
Чтобы промокнуть и продрогнуть
И чуть ли шею не свернуть.
И нет вам лучшего подарка,
Чем...

На старт,
внимание,
стрелой
лети из городского зноя!
И запад –
твой,
и север – твой.
Везде ты свой, везде родное.
Зайдешь
в туман
лесных хором,
гуляй без дела!
Вот и воля!
А выйдешь из лесу –
ковром
бескрайним
выстелилось поле.
Упал…
Валяешься в траве.
Глядишь:
пастух гоняет стадо.
Глупы,
козлы,
всё бе,
да бе.
Но лишь прислушаться –
баллада…
Последний поезд
вновь ушёл.
Катись угрюмо,
змей железный!
Мне
так бесстыдно хорошо
парить орлом
над этой
бездной!

Любил заиц суши по самые уши,
Не меньше зайчих, жирных тёплых зайчих.
Капустки натырить, морковки откушать -
Да, это святое, но... су-у-ши! Чих-пых!

И вот на рыбалке, в оранжевой майке,
Косой с полулитра, знай лунку долбит.
Уже видны рыб проплывающих стайки,
Добил папиросу, достал динамит.

"Ну, здравствуй, мордастый",- как гром за спиною,
ЗаИц оглянулся - ёпст! Деда Мазай! -
Эт ты призывал мне дать в "бубен" толпою,
Когда на причал я косых вас сгружал?

Кто кричал: Зайки...

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...