Костяной

свирепствует кали-юга
зверская эра презренья
в голове господа – ад
сотканный из колючей проволоки
воспаленных нервов
мир ужаса
взрывающихся шоковых ассоциаций
вызывающих дрожь от прикосновений
костяных пальцев невидимок
вдруг быстро отдернутых обратно
в угрожающую темноту перво-хаоса
леденеет от страха психея
и молится молится молится
распластавшись на коленях
на дне черного одиночества


в скрипучие двери разорения
въезжает осень на ржавом кадиллаке
не отражаясь в смятых...

всё в мире движется туда,
где ждут, где будет встреча!
не упусти – зажглась звезда,
одарит бесконечность...


* * *

улыбаюсь во сне
тебе
пружины объятий
из душа вода
внутри
оркестр эмоций


* * *

эх были ж времена хиппов и вудстока
когда люди торчали от мантр и востока
и можно было промчаться вдоль тихоокеанского берега
автостопом нахаляву – по всей америке


* * *

опечатки сновидений
усмехнули будду
которого фрейд
изучает под лупой


* * *

осень плывет...

Хрущов (1953-1964)

Взошёл на трон Никита,
ещё одна беда,
чего там не пропито,
давай, тащи сюда!

Хотели мы порядка,
нажили вахлака,
у Сталина вприсядку
плясал он гопака,

обнёс нас караваем,
в Канаде хлеб скупал,
поссорил нас с Китаем
и Церковь поприжал,

на наши уси-пуси
обиделся Китай,
но стали хинди-руси
пхай-пхай, пхай пхай, пхай пхай!

хоть запускал он в небо
космических послов,
оставил нас без хлеба
и даже без штанов,

но всё же, для России
сумел он послужить...

Оторванных листков календаря
бахромчатая пачка под резинкой,
холодных стёкол пресные слезинки
над белой колыбелью января.
За льдом навзрыд заплаканных окон
зима, иззябнув, слушает, нахохлясь,
сквозь половиц скрипучую рассохлость
дверных петель охриплый баритон…

Как филигранно-изощрён мой быт,
как он певуч, и красочен, и значим.
Как недоступен холодам собачьим
мой дом, бесценный баловень судьбы.
Глазурных плиток тёплый терракот,
как шёлк щеки в касании случайном,
в порыве нежности...

В краях – где только снег и только сны,
где горизонта нить – светла до белизны,
оскал торосов – ровные зубцы,
живёт Любовь, ей стражей – мертвецы.

Любовь украшена в парчовый сарафан,
в кокошнике блистает брильянт,
дворец её из льда – он строг и прям,
на костяных воротах – алый бант.

А мертвецы – красавцы, каждый – франт,
следят, чтоб не тускнел тот брильянт,
чтобы Любовь была век молода,
и принца не ждала, любила холода.

Заказан путь в те белые края,
усеянный костями...

Вправду а не понарошку
Все достали бабку Ёшку.
Будет все наоборот,
А не так, как плел народ
Про нее молву лихую.
Да не просто! А, какую?!
Вроде бы у ней в печи
Не пекутся калачи,
Не исходит паром каша.
Никогда она не пляшет.
Друг один лишь - Черный Кот.
То-то понаплел народ!
Вот в избушке день рожденья.
Полон стол блинов, варенья,
Сочинила пироги.
Как все это без ноги?!
Есть о том молва дурная,
Что нога, мол, костяная.
На Ягу ты погляди,
Что-то страшное найди.
Хороша ведь...

В краях – где только снег и только сны,
где горизонта свет - до белизны,
торосов заточённые зубцы,
живёт Любовь, а с нею – мертвецы.

Горит на ней парчовый сарафан,
в кокошнике блистает брильянт,
а ледяной дворец - и строг, и прям,
на костяных воротах – алый бант.

А мертвецы – красавцы, каждый – франт,
следят, чтоб не тускнел тот брильянт,
чтобы Любовь сидела молода,
а больше всех любила холода.

Заказан путь в те белые края,
усеянный костями смельчаков,
которые дерзнули видно...

Антифону соответствовал фон, сильные пали
первыми, слабые, вышли смелыми, костяных
дел мастера, волевого посыла, простыня, му-
мия, мука, пыль и паук, (мизгирь), смех, сквозь
слёзы, (упырь?) конденсата, лезвия ножа, ка-
пли (роса), спасли от жажды, с потолка (пота),
(ловил на лету?) (а то), грохот, костедробиль-
ных машин, тюки волоса и шин, иммобилиз-
ации суть, картины, мышечной силы путь, ти-
ны, коньков, увлечений улов, потери, лишь
бы остался цел, и у цели.

Где родные берега?
- Поубавились.
Мудрость взрослая моя?
- Не добавилась.
Может наживу ещё?
- Есть сомнение,
Что-то вдруг пошло не так
В нашем племени.

Тесно в голове мозгам,
Одиноко.
Наказал же их господь
Так жестоко.
В крепки стены заключил
Костяные.
Чтоб не сделали беды
В дни лихие.

Брызнул яд… Струя летит…
Это – нынче – не гамбит…
Жертва смертности слепая
На рекламе лжи висит…
Сотни ярдов – цель бежит
Три секунды – бах! – лежит…
Мать над замкнутой могилой
Бредит страшное – погиб…
Разлетелись меч и щит
С правосудием – кульбит
У витрины – мостовая
Костяная… Взрыв… Гранит…
Долетел до самых лиц,
До здоровья, до петлиц…
Пред Всевышним спотыкаясь
Понял вдруг – зачем сей блиц?!

21. 11. 16