Кость

Очнусь от дум
И тягостно вдвойне -
Глаза читают сводки о войне.
И снова думы о грядущем дне.

К чему пришли,
Разрушив весь союз.
Играет осень похоронный блюз.
Терзаем мать свою – Святую Русь.

Одни сосцы
Вскормили всех детей.
Щенята выросли и всё смелей
Грызут друг друга за призы костей

Из чьих-то рук,
Привыкших убивать.
Ах, никогда бы этого не знать.
Со всех сторон крадётся вражья рать.

Копаем рвы.
И в них хороним Мать.
Как это можно – в Родину стрелять?!
Очнитесь...

Не считай, пересчёта не будет, брань на брани,
броня не поможет, отдых пуще всего, кости
гложет, вампир, вурдалак иль упырь? без сою-
зов и строк, не надейся не выйдет исток, без
воли твоей и желанья, да, так и есть, все, как
один, у закланья, горечь-грех, слабость-ёж, и
проклятья не тронь или лучше, не "трожь", ни
сейчас, ни потом и чернилами-кровь, приговор
подпиши, не спеши, не дыши....

В трубу, облака как постаменты, плывут,
получают свои дивиденды, или теряют?
хотел стать, нога провалилась опять, по-
стояльцы гонят, «рано ещё тебе», пойди
(погуляй-нагуляй), голод-аппетит, друг
проплыл мимо (не убит?), (погиб он ра-
ньше), сорока дней не прошло, фальши
не терял - не терпел, лоб - в лоб, перелом
костей таза, глаз вывалился, внутричере-
пное давление, (зараза), дивился, что вы-
жил, врачи, давно убеждали, что не жи-
лец, зря, ещё не настал...его ......

Обещай мне не плакать, тогда
Я тебя проведу по стране,
Нанизавшей на бивни века,
Наклонившейся к мутной воде
Исчезающей...
Ветер скрипит, раскаленный,
Рожденный песком
Приходящим из Нубии, спит
Непробудно слониха, огнем
Убаюкана длинного дня
Пережитого. Серые птицы
Истоптавшие взгорки хребта
Выгибавшего с хрустом страницу
Тоже спят, позабыв пустоту
В посветлевших от боли глазах
Еще плачущих, пыль и траву
На расклеваных солнцем костях
Пожелтевших слоненка и свет
Уже мертвых...

Это вовсе не ребёнок...
серый, маленький крысёнок.
Хочет он сказать два слова,
как обидел его Вова:

"Невоспитанный мальчишка,
распустился, даже слишком!
Я же, очень симпатичный
и товарищ я отличный.

Он поднял меня за хвостик,
захрустели мои кости...
Я ж, крысёнок не подвальный,
а домашний, идеальный.

На полу стоит мне миска,
а хозяюшка Лариска
любит, холит и лелеет,
молока мне не жалеет.

Мамы, папы, вы простите,
за детишками смотрите.
Расскажите детям сказку -
всё...

небо над Краковом сейчас
наверное, уже темнеет,
и в этот одинокий час,
в который всё на свете
разделяет нас,
одно мне душу греет -
ты где-то есть.
пусть далеко,
пусть между нами -
препятствий тьму вовек не счесть,
пусть до тебя
не долетит надежды весть.
и пусть
не описать мечту словами.
пусть между нами -
дороги, города, сутана, стола,
твоё - "я Вас не знаю.
знать же - не хочу".
слова твоего главного приора -
и моего одновременно приговора.
ну ладно, всё. молчу. молчу.
пусть...

Стар, как будто никогда и не был юн, тремор,
одышка и шаркающая походка, лютни не сыг-
рают тушь, лодка, давно дала течь, (ушь, как
вид чертополоха), и не надо вести речь о том,
что было (не тревожь лоха), когда-то, длинные
засаленные волосы, латы, битвы без конца,
ещё того, бывшего юнца (верившего ещё в
своё бессмертие) без особого приглашения,
и преград, всё текло само собой, благодаря
рельефу местности, руслу, суслу вместо крови
не было места, да, ещё была и жива его невес...

Свято считал и чтил, вести или вёз, перевозил,
передавал, из уст в уста, уши, подменыш посл-
ушай, похищенный (файл), феями, (в брониро-
ванном, бронзовом шлеме), с палочкой-выру-
чалочкой, (чистой слоновой кости), реальнос-
ти части, был (да сплыл, отчасти), как агнец,
(или свято место пусто не бывает?) а он гово-
рил, (ветер завывает), что все здесь свои и что
делаем общее дело,
врал, он, умело...

Острая звезда-алмаз,
глубину небес пронзая,
вылетела птицей света
из неволи мирозданья.
Из огромного гнезда,
где она томилась пленной,
устремляется, не зная,
что прикована к вселенной.

Охотники неземные
охотятся на планеты -
на лебедей серебристых
в водах молчанья и света.

Вслух малыши-топольки
читают букварь, а ветхий
тополь-учитель качает
в лад им иссохшею веткой.
Теперь на горе далекой,
наверно, играют в кости
покойники: им так скучно
весь век лежать...

Как грызёт тишина! Как зубасты и злющи секунды!
Лупоглазой луне на людские дела наплевать.
Я один в эту ночь. Один/ночества смысл паскудный,
Стал до боли простым: словно сами сложились слова.

Между нами зима. Миллионы мертвеющих метров,
Здесь не знает никто, что за зверь,- «телефонная связь».
Ты на фото грустишь и морщинки у глаз всё заметней.
Я, урод, в Новый год между домом и делом увяз.

Я в гирляндах проблем, горбят плечи громадные гроздья.
Суетясь в пустоте, сам себе созидаю...