Кости

Марина, посмотри на гвоздь,
На нем висят поэта крылья.
Он умирает от бессилья.
Ему поможет только кость!

В нее бы вгрызться здесь и там,
Вкушать прослоечек извивы.
Припасть к дымящимся кускам
И плоть запить янтарным пивом!

Я вкус пюре, тепло котлет
на сердце грею как голубку.
Таков любимая, поэт.
Скорее одевай же шубку.

Я снова слышу этот ЗОВ!
Пойдем вкушать ночную сладость!
Густейший борщ и нежный плов.
Опять, опять взыграет радость!

Поярче кетчупа налить,
Побольше мяса...

В эфире Лента новостей.
Одна сплошная заграница -
МакКейн, Обама, вновь МакКейн.
Их лица словно ягодицы

Какой-то задницы большой.
Вот к ней подкрался кризис клизмой...
Я ненавижу всей душой
Однообразье глобализма.

Сломав границы, срыв межу,
Объединяется Европа.
Включаю Комеди и ржу -
Всегда смешно когда про жопу.

Трешит по швам гнилая нить.
Ведь что купил, то и имеешь.
Пусть громок крик "Объединить!",
Но жопу скочем не заклеешь.

Мне НАТО словно в горле кость.
Я не...

На меня навалилась Беда…
Раскорячившись, лезет в ворота
И орет, «…шо ей замуж ахота!..»
«Шо мичтала и долга ждала!»
Серебристая словно зола
Заскрипев по виску сапогами
Она вносит Отчаянья знамя
Пузырясь и искрясь, как слюна
По-хозяйски, с ногами на стол
Не любя, не надеясь, не веря
Без оглядки на двери и время
Мне шипит, «шоб калечко нашел!»
Что решила со мной теперь жить
И «явилася ни панарошку»
Что припомнит мне все понемножку
Что не знал, но успел позабыть
Все надеясь, «авось...

Желтые шапки церквей
Расцелует синяя сдоба,
Хрупкого взора сень
Заломит сердечной тоской,
Неба шаткая хата
В сердце выплеснет Бога,
Да на крестах развесит
Ветров свинцовых покой.
Молитвы дряхлых костей
Учуют колодцев ноздри,
Святою водой постель
Калека-душа заправит,
Желтые шапки церквей
Расстреляют синие грозы
Обнаженного неба Христа.
Дай мне, Боже, сил не ослепнуть.

Моё место в мире сожрано зверьём,
Моё место в мире отдано живьём.
Я прожил пол жизни, оглянулся - пусто.
В зеркале глаза чужие смотрят на меня.

Это я, или не я?
Или кто то вместо меня.
Кто то, кто пробрался в дух мой,
Когда пьян он был и спал.

Легко ли выдержать моменты,
Когда стена в лицо бросается
И грудь со скрипом открывается,
Выходит кто то и зовёт.

За ним иду я, вижу - сердце.
Не бьётся, не колышется,
И это сердце чьё угодно, но только не моё.

Откуда взялся я, явился...

Опять шумит весна на этом странном свете.
Кто празднует любовь, а кто скроил саванн.
Мы молимся впотьмах разбитому корыту,
Глядишь, метнет судьба костями в наш карман.

С авоськой по авось ходили босиком мы.
Авось он есть авось, им пуза не набить.
А мир плюет дождем на наши злые рожи
И хочется нам петь, а может просто пить.

Напиться б до умри, с глубокого колодца,
Но воду, как всегда, мы носим решетом.
А молодая кровь, не ведая запрета,
В безоблачную высь, горячим бьет ключом...

На остановке возле сквера,
напротив шумного вокзала,
собака... брошена, наверное,
или хозяев потеряла.
Берет с ладони осторожно
все, что дадут; благодарит!
В глаза смотреть ей невозможно...
Приняв отсутствующий вид,
все ждут, когда она исчезнет -
ведь с глаз долой, из сердца - вон?
Густая шерсть уже облезла,
и бок до кожи опален.
Лежит под лавкой, что-то гложет -
то кость какую-то, то прут.
За всяким увязаться может
в надежде, что ее возьмут!
Но...возвращается...

Почему так нежданно-негаданно
Под ногами теряю я почву?
От чего о прочитанно-сказанном
Мысли-думы печалятся ночью?

Разве можно к невидимо-странному
Прикипеть,да по самую душу?
Пусть к особому,пусть к многогранному
Прок какой нереальности мучать?

И зачем подчиняюсь я власти
На пустом сочиненных страстей?
Сурогатом фимерного счастья
Отравляя нутро до костей?

Недоступность упрямая тянет?
Непригубленность плотской любви?
Иль уверенность в то,что не станут
Кров и ложе с тобой на...

Меня насквозь пронзает космическое знание
Космическое пламя свободы ледяной
Мой дух раскрепощает и в небо клином вышибает
Весь опыт эволюции, накопленный за век людской

И как - то очень тихо просторно и пустынно
И дико и безлюдно в свободе неземной

Небеса вне себя от безумия бури
Колдовская гроза распинает огонь
Сквозь нирвану грозы пьяный Бог веки хмурит
Громом мчится по небу криссталический конь

Только шелест странных трав, только крики в подземелье...
Я ищу в впотьмах свой...

Неважно всё! Лишь по веленью века
Мы выбираем для себя приоритеты:
Для каждого – своя святая Мекка,
Свои обряды и свои секреты…

Неважно всё. Но в буднях ритуала,
Шагая по руинам чей-то веры,
Мы убеждаемся – для счастья нужно мало,
И падаем в объятия Венеры.

Неважно всё… Скрывают нивы прах,
И в лучшем случае, в музее – экспонатом –
Среди костей в стеклянных витражах,
Найдётся наш, когда-то буйный, атом.

Неважно. Всё? Безумен сам вопрос.
Пока мы здесь – красивы и отважны...