Костер в худом мангале

Яков Есепкин

Элиоту

Всерайские рулады не свернуть,
Их выточив голубками со краю,
Нам эльфы по струнам басовым путь
Укажут к отвоеванному раю.

Иллюзии утратились одне,
А рая мы еще не потеряли,
Сколь истина в худом всегда вине,
Цари свое видения сверяли.

Веди ж к вратам иль мимо, Элиот,
Не молви о надежде, речь остави,
Нам ангелы серебрили киот,
Гореть в каком лессированной яви.

Вольно от рая в сторону уйти,
Левее тлятся куполы Аида,
Направо всех к чистилищу пути
Ведут...

если нет костра
то зажгу с утра
беленькую свечку
если нет и свечки
то зажгу я спичку
ростом невеличку
от нее пойдет
жар огромный
вот
и костер
до гор

Она была святой и говорила,
Что может слышать чьи то голоса.
Но все было напрасно, ей никто не верил.
Ей оставалась лишь молится небесам
И верить в то, что бог во всем поможет,
Откроет людям на нее глаза.
Но вдруг беда: она не ожидала,
Что ждет ее арест и клевета
От тех, кому когда то доверяла,
От тех, кого когда то берегла.
И вот теперь она одна в этом огромном мире.
В тюрьме с цепью на шее, на ногах,
Такое не увидишь даже в страшных снах.
Что ждет ее: позор или же смерть...

И медленно планетная природа
Разделась до кабального ядра,
Дубы гнетет лазурная свобода,
Так грянула осенняя пора.

Могила сокрывает лишь позора
Осповницу на выверенный срок,
Лужению холопского разора
Не властен бойной славы кровоток.

Красна еще магическая трасса,
Но зной уже взорвался на лету
И так нависла солнечная масса,
Что ангелы забыли высоту.

Уран, Нептун, Плутон горящий очи
Следят, а май сравнялся с ноябрем,
Светя дугой вальпургиевой ночи
Поклонным осыпающимся днем...

Не горюй, не плачь красна девица,
В небо синее, не гляди с тоской.
В жизни к лучшему, всё изменится,
И забудешь зло, словно сон худой.

Не терзайся ты, думой тяжкою,
Всё наладится, и печаль уйдёт.
Встреча ждёт тебя, с любви сказкою,
Счастья в ней цветок, для тебя цветёт.

Добрый молодец, на пути твоём,
Скоро встретится, он твой суженный.
Небо волею, суждено вдвоём,
Жизнь прожить свою, вместе дружно вам.

Жизнь прожить в любви, да в согласии,
Деток нарожать и ума им дать.
По...

Моя диета это ты,-
Обворожительнее нету.
Моя диета это ты,
Я встречу не забуду эту.

А завтра новый ресторан.
И благодарна ты тому,
И пуст мой денежный карман.
Люблю! Не знаю почему.

Моя диета, это ты,-
Волнующая кровь, любовь.
Бери же всё, что хочешь ты,
А я худею вновь и вновь.

Могу всё исключить, поверь,
Из рациона своего.
Душа важнее мне теперь
Твоя,- соблазна волшебство.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2013-2014

Бросьте!
Пару дровишек в костер!
Сегодня мы на погосте
Устроим супер-террор!

Будем летать
На метлах
Будем визжать и ухать

Вы там в своих балахонах
Помрете в страшенных муках!

Ночь с 31.10.12

Надо вставать и идти — ждёт работа,
Мне неохота — терпи — неохота!
Нужно так друг милый — нужно.
Нужно? Кому? - Долгу, мы ему служим.

Долгу? - Да кто он такой?!!!
Сердце болит — оно просит покой,
Я не хочу — не хочу, НЕ ХОЧУ!!!
Слышишь меня Долг? - Тебе я кричу!

Трезвая мысль мне бормочет, зануда:
-«Делай что должен, а то будет худо!
Долг есть у всех — у богатых и бедных,
Служим мы все — кто за то, кто за это.

В мире живём все чего-то мы ради,
А счастье в нём, не получишь на...

Мир с приходом ноября,
Точит осени края,
Мерзнут голые деревья
Ночью, в свете фонаря.
А на ветках пятна гнезд,
Будто россыпь черных звезд:
Парк кичится перед ними
Белоствольностью берез.
Яркий месяц в ноябре
В тучах, словно в кобуре,
И стреляет метко - редко
Желтым светом по земле.
День приходит, точно вор,
В зал суда на приговор:
За украденное солнце —
Под статьей с недавних пор...
В сонный, утренний туман
Я вхожу, как в древний храм.
За собой таскаю душу
По священникам...

Я снова брошен в море,
приписанное кисти Айвазовского,
изломанный челнок,
худая шлюпка,
что отдаётся шлюхой
зелёно-фиолетовой волне,
и тонет в мёде грозового неба,
и в меди хлёсткого норд-веста
щепкой тлеет.
Я снова, погружением зрачка
в холодную изрезанную рану
стенающей марины,
чернила памяти вечерней разливаю
по первым строкам Книги Бытия.
Туманный брег к гортани ночи липнет,
я слеп от брызг и криков синевы;
я снова брошен, как комочек глины,
в печь раскалённого холста...