Косматая тварь

Горячий летний, легкий ветерок,
Едва коснулся губ моих игриво,
Чуть пошалил, чудак, и приумолк,
У тополей седых в косматых гривах…

А тело вдруг охватывает дрожь,
Чертовка память будоражит снова –
Меня опять по имени зовешь
Там, осенью, у озера лесного.


Елена Жданович

Метелица, как медведица,
Весь вечер буянит зло,
То воет внизу под лестницей,
То лапой скребет стекло.

Дома под ветром сутулятся,
Плывут в молоке огоньки,
Стоят постовые на улицах,
Как белые снеговики.

Сугробы выгнули спины,
Пушистые, как из ваты,
И жмутся к домам машины,
Как зябнущие щенята.

Кружится ветер белый,
Посвистывает на бегу...
Мне нужно заняться делом,
А я никак не могу.

Приемник бурчит бессвязно,
В доме прохладней к ночи,
Чайник мурлычет...

Январь заманивает нас
в чужую ночь -
как в лес дремучий.
Фонарь Луны давно погас...
Сомненья - прочь!
Но взгляд колючий
бросает холодно Юпитер -
беды и счастья повелитель.
Препятствий, будто бы и нет...
Разбег Стрельца -
усмешка и прицел - неумолимо!
Лилит, Селена - тьма и свет...
Размыв лица в остатках грима...
Всё это было бы смешно,
когда бы не предрешено.
Сквозь болтовню и суету,
дни и столетья
сияния далёких звёзд
свою даруя красоту,
мне не ответят
на утомительный вопрос...

Расплёлся солнечный венок
Над рощею дубравной,
Прорезался в болотный смог
Густой листвы заглавий.
Нагрел подол земли сырой
Подняв от сна букашек,
Подначил песней заливной
Соловушку протяжного.
Развеял луговых цветов
Пьянящую душистость,
В косматых терниях лесов,
По бережкам ребристым.
Исчез в курчавой белизне
За облачком пролетным,
И снова всплыл, осев в холсте
Лазурного полотна.
Резвись же золотой венец
Денька рожденьем новым,
Доколь не близит ночь конец
Тебе, блистай...

Жизнь-судьбинушка наперекосяк –
за окном поет соловей не так,
лунный диск исчез, словно черт унес,
туча катится, как косматый пес,
кот помоечный во всю прыть орет.
и бессонницы нестерпимый гнет.
Не пойму никак – да за что ж меня?
Вот бы сердце мне взять и поменять
бесполезное, как в степи фонарь,
на холодное, что заря в февраль.
Проклятущее изболелось так….
Жизнь-судьбинушка наперекосяк

Звезда моя, едва взойдя
над горизонтом потемневшим,
застыла. Капельки дождя
стекали по обледеневшим,
с холодным отблеском огня,
истоптанным, пустым ступеням.
Не испугать теперь меня
ни тучам, ни косматым теням.
Пусть смерчем дыбятся моря,
пусть ветры бешенные дуют –
коль ты взошла, звезда моя,
в кромешной мгле тебя найду я.

Бег времени нельзя замедлить…
Нежна, возвышенно-легка,
Не женщина – царевна лебедь.
Одежда – белые шелка.

Белее шелка губ полоска.
Косматую роняя тень,
Метался в доме запах воска.
В лиловых красках таял день.

Лицо любимое бескровно.
Как пережить ей этот шок?..
А с неба сыпал тихо, ровно
Нарядный святочный снежок.

Ты для меня теперь явилась
Любимой, Музой и Сестрой -
О, сколько душ соединилось
В твоем лице, в тебе одной!

Веленью Божьему подвластна,
Всегда любить обречена,
Ты утонченна и прекрасна,
Как византийская княжна.

В тебе заложена троичность,
И тут уж как ни посмотри,
Хотя одна ты только личность,
Но для меня ты - целых три.

Когда твой взгляд, умен и тонок,
Улыбкой нежной просветлен,
Я весь ликую, как ребенок,
Я трижды счастлив и влюблен.

Я становлюсь, с тобой...

Дивчину пытает казак у плетня:
-Когда ж ты, Оксана, полюбишь меня?
Я саблей добуду для крали своей
И светлых цехинов, и звонких рублей!
Дивчина в ответ, заплетая косу:
-Про то мне ворожка гадала в лесу.
Пророчит она: мне полюбится тот,
Кто матери сердце мне в дар принесёт.
Не надо цехинов, не надо рублей,
Дай сердце мне матери старой твоей.
Я пепел его настою на хмелю,
Настоя напьюсь – и тебя полюблю!
Казак с того дня замолчал, захмурел,
Борща не хлебал, саламаты не ел.
Клинком...

Память, седая, косматая
Снова начнёт монолог.
Будто старуха горбатая
Хочет вернуть давний долг.

Сядет, расскажет, коварная,
Тайны забытых потерь,
Вновь объяснит что-то важное:
“Ты мне, милочек, поверь!”.

Разбередит душу посохом
Из прошлогодней ольхи.
И по истёршимся полочкам
Чинно разложит грехи.

Будет правдивым и искренним
Ветхой старухи рассказ.
А поутру распростимся мы,
Молча, в который уж раз.