Кошмары

Луна над дряхлым Петербургом
Раздулась, как воздушный шар.
Неинтересен демиургам
Из космоса – земной кошмар.

В домище искривились стены,
Здесь поселился полтергейст,
Сдвигая планку в химобмене,
Мой мозг он рвет и жадно ест.

Соседи с круглыми глазами
Уже ломятся ко мне в дверь,
Грохочут зомби топорами,
Собака Баскервиллей, вепрь.

О боже! Что с людьми случилось?!
Взорвалось время аномалью;
Растоптана душа и милость,
Маразма вирусы – повально.

Из катакомб подземной сети...

Жизнь закончилась. Прошла.
Прах. Зола.
Душу надо отпустить.
Рвется нить.

Ангел, крылья за спиной.
Мир иной.
Нет кошмаров, страшных снов.
Нет оков.

Есть для каждого свой час.
Божий глас.
Всех Всевышний позовет,
Вверх, в полет.

Нам былого не вернуть.
Пройден путь.
Гаснет огонек свечи.
Помолчим...

Железный лев спускается на крыльях преисподней,
В когтях сжимая пуповину черных глаз,
Луна плюется кровью в храм Господень,
И слезы звезд стреляют желчью в нас.
Мы убегаем в ночь под хруст молебный
Сухих костей и кожаных обуз,
Плененный ужас обволакивает тленом,
И травы жгут наш путь слюной медуз.
Железный лев гремит раскатом неба,
В расщели пасти втягивая смерть,
Душа моя, размазавшись по стенам
Своих кошмаров, ловит воздухом рассвет.

Подлетел ко мне комар,
Закричал над ухом «каррр!»,
Застучал копытом,
Зарычал сердито:

- Закусаю, зажую
Через шерсть и чешую,
А врагов заклятых
Даже через латы.

Кто вчера зашёл мне в тыл?
Кто рукой по шее бил?
Кто своей рубахой
Ударял с размаху?

Кто, забыв покой ночной,
Целый час бежал за мной,
Загоняя в угол,
И подушкой стукал. –

- Ой, прости меня, комар!
Просто снился мне кошмар.
Вот и я спросонья
Ничего не понял.

Думал, это крокодил
Мне...

Утром зазвонил будильник.
Кругом голова идет.
Умывальник, холодидьник,
Кофеварка, бутерброд.

Выход.Зеркало в прихожей.
Взгляд нечаянный. Ого!
Там мужчина. Это кто же?!
Вроде знаю я его.

Брюки, чистая рубашка.
Галстук, туфли и пиджак,
Кейс, дымящаяся чашка.
Мысль:"Стабилен, не дурак".

На меня он смотрит молча.
Удивление в глазах.
Звон в ушах все громче, громче...
Полвосьмого на часах.

Выключаю я будильник.
Кругом голова идет.
Умывальник, холодильник.
Кофеварка...

каждую ночь она вспоминает
и плачет о том что уже не вернуть
и лишь о присутствии только мечтает
ей так не хватает не может уснуть
каждый день она скукой томиться
как ей противен голос чужой
и только мечтает, что он ей приснится
но сниться кошмар, что он уж не твой
каждое утро пора собираться
Когда-то ей нравилась та красота
сейчас ей противно ладони касаться
если ладонь совсем уж не та
каждый вечер она так тоскует
хоть даже целует кто-то в плечо
но больше никто так её не волнует...

Ты прости меня родная, что вопросами гружу,
Но без слов твоих и ласки, места я не нахожу,
Все мои стихи и строки, для тебя «моя душа»…
Может, что не так я сделал в суматохе поспеша…

Сердцем ты моим владеешь безраздельно и одна,
Для тебя и жить хочу я, почему ж ты холодна?
Слово ласковое милой, для меня, как божий дар!
Без него мне так уныло, самый жуткий то кошмар…

Если слов ты не готова мне так просто подарить…
Что ж, я буду так же сильно лишь тебя одну любить,
Буду ждать, сколько...

В тот день был демиург в ударе;
В огнях плескались города,
Сверкнула в мировом пожаре,
Пятиконечная звезда.
Творец обрушил свой коктейль
На обезумевшие лица,
Внезапно занялась метель,
Ушли под воду Йорк и Ницца...

В тот день, я не молился богу,
Не отворял своё окно,
Не собирал рюкзак в дорогу,
Не грабил банк, не пил вино.
Тот вечер, я провёл не в баре,
Не с женщиной, не за игрой,
А в кокаиновом кошмаре,
Наедине с самим собой.

Мчится время, срываясь в галоп,
Пробегая безликостью мимо.
Вьёт из вьюги тоску черностоп, *
Что едва всякий раз отличима.

Не взбодрит на рассвете петух,
Исцелив от ночного кошмара,
И мечта разлетается в пух,
Постилаясь от юра до яра.

Против ветра замедлится шаг,
Взгляд вопьётся в туман белых тюлей,
Обнажит кулаки грусть-душа,
Угостив горько-слёзной пилюлей.

Подарив лёгким приторный дым,
Опалив костровищами раны
Ключевой наглотавшись воды,
И набрав безысходность в карманы...

Я последний романтик в этом городе слёз,
Где торчат сотни труб и пеньки от берёз,
Где от пыли и смога болит голова,
И с рождения вянут цветы и трава.

Извини, родной город, нет слова любви
У меня к тем, кто создал тебя на крови;
К твоим паркам, аллеям, ворам и жулью -
Я к тебе равнодушен! Я тебя не люблю!

Но скажи, Мариуполь, скажи: – «Почему?»
Проклинал я свою золотую тюрьму -
В сытом, чистом Берлине, где жизнь - "Без проблем",
Вспоминал я тебя, но скажи же: - « Зачем...