Кошелев

Мне всякий день грозит расправой лютой,
Поскольку в правой бедности живу,
Поскольку не набит кошель валютой
И челн мой тяжко стонет на плаву.

Я не стяжал карьеры коммерсанта –
Не всякому в России торговать!
С меня довольно моего таланта –
Пером страну и Бога воспевать.

И если этот дар в презреньи ныне,
То не поэт виновен в сей беде.
И гласом вопиющего в пустыне
Останусь в наготе и нищете.

Я не просился, но меня избрали
Алмазом Неба в тысячу карат.
И что бы там враги мои ни...

Уж много раз я рек, но вновь скажу:
Детишки, я АФГАНЕЦ, это ясно?
И если впредь я в морду заряжу
Рассчитанный удар – то не напрасно.

За мной недаром в плечи дышат мне
Те пацаны, что отдали в Афгане
И кровь, и жизни праведной стране,
Что не могла подумать и в угаре,

Что через несколько кошмарных лет
Их жертва будет явлена НЕНУЖНОЙ.
Скажите матери. Её совет –
Убить вас всех! И силою недужной

Она докажет, что её сынок
Достойней был, чем всякий во России,
Что ныне, позабыв...

Нет ничего, что было бы достойно
Пера поэта в мире этом злом –
Ни почести и восхищенье «света»,
Ни власть лукавая и ни тугой кошель.

В один лишь миг взорвётся сердце в муке
Агонии – и потеряешь всё.
Всё, что копил, надменно чем гордился,
Себя в Наполеоны возведя.

И твой конец – обыденная яма,
Куда падут и нищий, и монарх.
И в смертный час ты всех святых вспомянешь
И проклянёшь безумие своё.

Хорош, однако! Добрыми делами
Не помышлял и часа в год занять!
Злосмрадный корм для...

Мы потребительское племя -
Мегополисная саранча!
Позади прекрасное время,
А ныне мы рубим всё с плеча.

Лишь бы кошель набить потуже,
А там уж жизнь подойдёт к концу...
Скажите, что может быть хуже,
Чем отдавать природу дельцу!

Без солнца как без жизни,
А тут одни дожди!
Но верные отчизне,
Мы из неё ни-ни.

Пусть на Таити жарко
И тёплый океан,
Но не нужна загранка
Бомжам и босякам.

Своя страна милее
И климат в ней родной,
Но есть ли что глупее,
Чем жить у нас зимой?!

Страдаем от Бессилья
Что-либо изменить.
Нет в семьях изобилья
Чтоб как буржуям жить.

Страна наша большая
И много в ней богатств
И каждый это зная,
России жизнь отдаст.

И чем беднее люди,
Сильнее тем любовь.
Россия ведь по...

Не ради почести и славы,
Не ради злата в кошеле,
Босая, в рубищах кровавых
Шагает правда по земле.

Не раз побитая камнями,
Гонимая со всех сторон,
Приюта ищет между нами,
Стыдливо стоя у окон.

С глазами нищенки убогой,
Не зная, как ей быть теперь,
Стоит и плачет у порога,
И ждет, когда откроют дверь.

Но всякий, кто ее увидит,
Спешит закрыться на засов;
Любой прикрикнет и обидит,
И спустит самых злобных псов.

Она с улыбкой, зла не помня,
Пройдет сторонкой налегке...

-Что, Адамушка, не весел?
Что головушку повесил?

-К штоматологу ходил!
Кучу злата просадил!
Челюсть вся теперь болит,
Да ещё периартрит,
Приключился, как на зло!
Так держался за него!
А всё ты! Змей подколодный! Откуси, да откуси!
А вину всю, сколько сможешь, на жену переложи!

-Да, горазд ты на отмазки,
Сколько жизней, столько сказок!
Змей во всём вам виноват!
Прям какой – то детский сад!

-Так везде теперь болит! Язва, стресс, радикулит!
Диарея привязалась! Вот такой, едрит...

Выйду в поле, глотну прохлады,
А над полем кружит воронье…
Мне немного от жизни надо,
Пусть немного, но чтоб - мое.
Чтобы дом, чтоб поля и речка,
Чтоб в полях колосилась рожь.
Чтоб за здравие только свечки,
И в кошель не последний грош.

Припев:
Сокол в небе над полем вьется,
Как ему, мне бы - два крыла.
Чтобы я, пока сердце бьется,
Все сумела, чтоб все смогла.

Выйду в поле, глотну прохлады -
Дай мне силы, святая Русь.
Мне от жизни не много надо:
Я все вынесу, не согнусь...

Ах, ты, женская душа,
Как романтики полна,
Сколь б лет не настучало,
А живёт в душе мечта…

Нам бы принца на коне,
Иль на Хаммере уже…
Да чтоб руки все в букетах, при тугом бы кошеле…

Что? Причём тут кошелек?
Да, чтоб оный рыцарь мог
Осыпать бы нас дарами с маковки до самых ног.

«Хочешь душенька, конфет?
Новенький кабриолет?
Всё я для тебя добуду, никаких вопросов нет!
Бриллиантов захотела? Всё доставлю я в обед.

А на ужин полетим
В Ниццу или на Бали,
Для тебя, моя душа...

По двум сторонам Георгиевской улицы, там, где начинается Владимирский спуск, установлены два объекта одной скульптурной композиции. Точнее даже назвать их «субъектами»: это филёр и шалопай. Филёр наблюдает, спрятавшись за афишной тумбой, за шалопаем.
Когда-то район города называли «шалопаевкой», потому что рядом располагались Торговые ряды, где промышляли карманники и мелкие воришки. Полицейским приходилось присматривать за ними.
.

Над шалопаевкой ништяк погоды;
изведаны лазейки и проходы...