Корона вирус

Дуновение ветра и треск костерка,
Запах печеной картошки...
Большие поля и густые леса,
Аромат грибов из лукошка...


Пьянящее небо над моей головой,
И звезд хороводы лихие...
Усталые пчелы над сонной травой
И спящие рыбы речные...


Букетик ромашек, душистых и белых,
Домой унесу на рассвете...
Венок, как корону, дочурке одену,
И пусть с ней играет ветер...


На поляну прилягу, в полудреме витая,
Тишину попытаюсь послушать...
Нет места прекрасней...

Я отрицаю полутоны
Я верю в яркие цвета!
Мне не дано носить короны,
всё это-не моя судьба.
Моя судьба-пламенеть взором.
Моя судьба-сверкать слезой.
Моя судьба-немым напором бороться
С грустью и тоской,
Моя судьба-идти.не сдаться,
не опустить в сомнении рук,
От боли.страха-не сломаться,
Забыв про сердца громкий стук...
Моя судьба-в бою сразиться.
И в нём,победною рукой,
Поставить точку и проститься.
Но обратиться синевой....

Когда закат Твои накроет плечи
Плащом вечерней зыбкой синевы,
Зеленый луч бросая тьме навстречу,
Уйдет светило в сторону Москвы,

Как голубой сапфир в короне звезд,
Взойдет луна на грустном небосклоне,
Склонятся ивы в замершем поклоне
Над озером ночных прохладных грез

И поплывет туман седой рекой,
Переливаясь в лунных перекатах,
Над спящим миром будет лишь покой,
Чуть озаренный умершим закатом…

Сонет готов… И догорели свечи.
Что ж получилось? Просто летний вечер

Руки любовников
спят, как тени охотников
под открытым небом.
Кровь их крови –
пейзаж, сошедший с полотен
Северного Возрождения.
Плоть их плоти –
терракотовый лимб
над грунтом снежных полян.
Диптихом,
дымка ресниц дрожит
в лунном сопрано.
Руки любовников
спят, как слепки дамасских клинков
в глубоких ранах друг друга.
Кровь их крови –
Тигр и Евфрат;
плоть их плоти –
устья надтреснутых губ.
Дыхание
скрашивает тишину
и безвозвратно
теряется в кракелюрах клёнов.
Северная...

Как рад я Вам! Умеющим любить!!!
Как самоцветам в царственной короне.
И это значит ЖИЗНЬ имеет право жить.
И табуном промчатся в поле кони...

Как рад я Вам! Умеющим любить!!!

В белоснежной сорочке с каймою,
С рукавами до самой земли,
Любовалась берёзка собою
В отраженье спокойной реки.

Ветер ласково кудри ей гладил,
Соловей звонко пел о любви.
Лучик солнца корону приладил,
Не уйти от досужей молвы.

И серёжки весной распустила,
И листочки с каймою сердец,
Соком вешним парней напоила,
И девиц собрала под венец

Зажглась Звезда на Небосводе!

В ноль-ноль-семнадцать, по Москве,

Двадцать шестого, при Стрельце,

С криком осознанной Свободы,

Чем расписалась в Гороскопе,

Как Анна — Мать Руси — в лице,

В году Тринадцатом, в конце,

Под Небосводом Свет-Столицы

Третий Millennium – Жар-Птицу

Зарегистрировал в Москве: -

Татьяны-Александра в лицах,

По признакам известным – Дочь,

Венеры контуры — точь в точь, -

Волхв произнёс: — Салют, Девице!

Гуляй Москва и Русь всю ночь...

Мне жалко холодную Зиму.
Она как никто одинока.
Самою собой нелюбима.
Прекрасна, чиста, но жестока.

Зима не щедра на подарки,
Безжалостна к нищим и хилым.
Своим одеянием ярким
Способна сдавить горло мира.

Способна Зима на коварство.
В ней нет снисхождения к павшим.
В её ледяном государстве
Процесс разрушенья налажен.

И всё же мне Зимушку жалко.
Я чувствую как ей тоскливо.
Своими руками подарки
Для женщины этой красивой

Я сам из пушистого снега
Создам и к рождественской...

Как холоден твой поцелуй, любимый…
Декабрьский дождь целует горячей/
А мне б один денёк «отчаянно красивый»!
Корону за коня или «Харлей»!

Пускай несёт над хлябью серых будней,
Над одиночеством бредущего впотьмах.
И фарный свет огонь души разбудит,
Рассеет в пыль незнаний тёмный страх.

Мотор урчит, доверчивей котёнка.
Дрожит от предвкушения земля.
И отражают небо льдистые осколки,
Полны луной осколки сердца-хрусталя.

Да будет путь мой светел и неистов!
Не нужен стон без...

Весна вплетает радужные банты
В зеленые лужаек островки;
И, как в балете, танец на пуантах,
Над лугом исполняют мотыльки.

Уже лучей разящею картечью
Разбиты вдребезги речные льды.
Короной солнца вешний день увенчан,
А ветер носит запах резеды.

Апофеоз волнующего действа.
Все тленное напором сметено.
Движение не терпит ротозейства,
Борьбе за право жить посвящено