Король сезонов

Ты можешь исцелить,
согреть, утешить,
Ты, Мать, сильней богинь и королев!
Материки Твоих ладоней нежных
Хранят покой и счастье на земле!

Красивость. Как она манит!
Легко достичь. Глядится чинно.
Любуешься на завершенный труд:
«Хорошей выделки овчина!»

Овчина та доступна всем.
Вот горностай! – мех для владыки.
Добудешь мех, и ты – король!
А для овцы – другая роль.

Жёлтые листья с капота, как снег...
Танец кленовых снежинок -
мода сезона. Мой бронзовый век
топчут подошвы ботинок.

Молодость лета укутана в плащ,
в фазе сомнений планета
сонно вращается... Небо, не плачь
твёрдой проформой сонета.

Капельки слов замедляют свой бег,
голос любимой простужен,
кашляет осень... Мой бронзовый век
тонет в бензиновой луже.

А в осени не виноват никто.
Мир вправе отдохнуть от чувств и красок.
Сезон плащей, усталый морось-дождь -
Всевластие меланхоличных сказок.

Лишь память ходит по цепи вчера
И, жадно дым глотая сигаретный,
Как зверь в вольере темного двора
Завыть готова на окошко света.

Все ждет и не желает уходить,
Чтоб раны зализать и на свободу,-
Там свет в окне и солнце глаз светить
Не будут, и зима придет на годы.

В поздней осени охи да стоны…
Не Овены в ночи озоруют,
Наступает сезон Скорпионов –
Не зажалят, так зацелуют!

Караваны страстей по пустыне ведем
От песка - задыхаясь, от солнца - краснея
Где же тот идеал, где же тот Учкудук
Мы устали от боли и в душах измена

Короли повелели вести всех людей
Сами нежатся в ласковом море
Жизнью жизнь погубив, у Отца не спросив
Только пыль нам в глаза, да отсутствие воли

Корабли по пустыне погоним гурьбой
Нам сказали – лишь там только воля
Отдаем миражам дней отчаянных счет
Продаем свою землю, продаемся в неволю

Коромысла с водою пригрезились вдруг...

Коньяк в графине - цвета янтаря,
что, в общем, для Литвы симптоматично.
Коньяк вас превращает в бунтаря.
Что не практично. Да, но романтично.
Он сильно обрубает якоря
всему, что неподвижно и статично.

Конец сезона. Столики вверх дном.
Ликуют белки, шишками насытясь.
Храпит в буфете русский агроном,
как свыкшийся с распутицею витязь.
Фонтан журчит, и где-то за окном
милуются Юрате и Каститис.

Пустые пляжи чайками живут.
На солнце сохнут пестрые кабины.
За дюнами...

На непредсказуемом пути
В данную сезонность воплощенья
Дважды в реку Жизни не войти
В этом самом теле-облаченьи!?
Ну а где "Клиническая смерть" ?
Врач принудит биться ваше сердце
И шагнуть заставит в круговерть,
Распахнув со скрипом Жизни дверцу,
Хоть и "Осень" ваша у Ворот?!..
Что там в нас останется, как прежде
Из того, что чтить привык народ,
Прибегая к вере и надежде???

Собака лает, ветер носит.
По всей округе слышен брёх,
Наружу рвущийся от злости
На блох, что носит Кабысдох.

Когда-то грелку он дербанил
И жил как в туе шелкопряд,
Теперь с одной ногою в бане
Обрёхивает всех подряд,

Кто в дом проходит, где бывало
Некоронованный король
С ногами лез на покрывало,
Играя королевы роль.

А нынче в роли реваншиста
В дом возвратиться он грозит,
А пёсик белый и пушистый,
Хоть псиной от него разит.

Собачек злобных и горластых
Ругать огульно не...

Смотрю на любовь,
и в поисках новых форм –
прихожу к прописным истинам.
Смотрю на белую розу зимы,
вслушиваюсь в декабрьский стон,
а под снегом – сгнившие листья
шевелятся плотью летнего солнца
(это прошлое для будущего,
кричащее в настоящее)
Лезвие острое
перерезает сосуды и сухожилия
повседневного трупа –
остается, лишь говорящее
на языке любви,
заплетенной в корзины снега на кронах,
рассеянной марками
на почтовых открытках колотых льдин.
Не говори,
только слушай, все это...