Корабле-призраке

Я хочу уехать в Питер,
Пусть Москва мне будет сниться.
Я хочу уехать в Питер,
Здравствуй, Темная Столица!

Я хочу уехать в Питер,
Все ж никак поближе к морю!
В водах Финского залива,
Слушать шум волны прибоя.

В перспективе мрачных улиц
Страхи наши растворятся.
Психоделикой колодцев
Вечность можно наслаждаться.

Будем жить почти на крыше,
Любоваться видом неба.
Сбросим груз обид, страданий,
Станет ум таким, как не был.

Вдохновенье озарит нас,
Прочь все страхи и сомненья...

Зачем проблемы создаём,
Придумать нам бы лучше чудо,
И обижаемся порой,
Себе мы делаем лишь худо.

Обида - слово не пойму,
В чём смысл и его затея,
И почему, да, почему,
Мы говорим его потея.

Не признаём других мы мир,
Считаем свой лишь самым лучшим,
Не сомневайтесь, это так,
Но у других ведь он не худший.

Мы тратим нервы и слова,
Донесть пытаясь то, что надо,
Но забываем мы о том,
У всех ведь разная услада.

Кому-то хочется писать,
Бумаг марая километры,
Кому-то счастье...

- Ах! Мадам! Грусти Вы предаетесь.
Вашу душу терзает тоска.
Тянет к прошлому Вас, не уйметесь.
А ведь жизнь, Полетт, коротка.

- Ах! Месье! Вы считаете бредом,
Что, как прежде, мерещатся мне
Неприятности, ужасы, беды
И я призраков вижу во сне.

- Ах! Мадам! Все давно позабыто.
Скоро будем крестить мы детей.
Гости - весь высший свет и элита.
Только люди, не ведьм, не чертей.

- Ах! Месье! Наши дети прелестны.
Но и я, как и всякая мать,
Беспокоюсь, признаюсь Вам честно,
Я боюсь...

Годы-годы, годы- годы, ах года,
Улетали — улетали в никуда.
Убегали — словно талая вода,
В Землю-матушку, навеки — навсегда.

Время-время, время жизни — где же ты,
Я устал, от изменений и путей.
Я устал, бежать за призраком мечты,
Красота иллюзий врала — врала в ней.

Снова осень, осень-осень, вновь дожди,
Тучи-тучи, тучи в небе — жить темно.
Ветер воет, ветер шепчет — ты иди,
Ждёт удача, ждёт удача — впереди.

Хочу верить, хочу верить — не могу,
Потерял в себя я веру и — нет сил...

Как призраки проходят духи сквозь друг друга,
И не отбрасывают за собой теней,
И нет им отраженья гладью пруда…
Однако болью настоящей они терзаемы и злее, и сильней.

Я иду, опьянённый туманом,
По следам, что оставило время.
Быть собою сейчас по карману,
Во вчера не откроются двери.

И ошибки с собой уношу я,
Что наделал, когда был моложе.
Падать вниз хорошо с парашютом,
Встречным ветром, бегущим по коже.

Разноцветным пятном вижу землю,
Это осень палитру тасует.
Я её холода не приемлю,
Только кто же за них голосует?

Город призраком светит огнями,
Одинокий, как я, и свободный,
Что ему листопада цунами,
Что душе моей будет угодно?

Вот и...

В проёме дверном появилась внезапно,
прозрачная тень, не понятно откуда...
И "таяла" медленно и поэтапно,
- шок! волосы дыбом - мне сделалось худо...

И... буквы застряли в оборванном слове,
сковал паралич обомлевшего тела...
Прошёл холодок где-то, над изголовьем,
и я позабыла, что сделать хотела...

Застывшей фигурой стояла на кухне,
- не выдавить звука и не шевельнуться...
И лампочки света как-будто, потухли,
не сдвинуться с места - дай Бог, не свихнуться!

Подруга в испуге с...

Мы свободны лишь в теории,
И не менее, не более.
А на практике иначе,
И наш каждый вдох оплачен.

А на практике свобода,
Властей сказка для народа.
Мир с рождения обяжет,
Не свободен, вольный даже.

Не свободен будет каждый,
Кто рождён живым однажды.
А кто думает не так,
Или глуп, или простак.

Ведь сама жизнь — несвобода,
Долг, обязанность, работа.
И без дела иль движения,
Не бывает в ней мгновения.

И свободны мы в теории,
Да и то лишь при условии,
Что её здесь призрак...

Зеркал действительностей тонких,
По миру грубому осколки,
С хрустальным стоном разлетятся,
Ах, как же хрупок призрак счастья.

Зря в зеркала воображения,
До головы зря, до кружения,
Смотрели долго без отрыва,
Они сломались как от взрыва.

Иллюзии, опять соврали,
Лишь сожаление печали.
От них в душе опять осталась,
Да безразличия усталость.

Хватило эха сотрясения,
Чтобы разрушили мгновения,
Всё то, что строил на века,
У судеб, тяжкая рука.

Неровно, словно стук капели...

Под илом крыш -
ветвей стеклянный свод,
прилив луны
окутал спящий город,
увязли фонари
в тумане нежной боли,
и призраком огня
мерцает тонкий лёд.

Минуты тают,
словно снежная вода,
с цепи февральской
рвётся чёрный ветер,
в замёрзшем небе
ласточка рассвета
взмахнёт крылом,
скользнув над коркой льда.