Копии

Я вернулся, родная…
Слезает слеза
по небритой щеке осторожно.
Столько Бога у дочери в звонких глазах…
И сердиться на жизнь невозможно.

Есть места,
где нас красят в затравленный цвет.
Где нас кормят стеклом, не возморщась.
Но есть тысяча храмов на тысячу бед.
И сердиться на жизнь
невозможно…

Время свернуто в яркий ребристый рулон.
Вновь толпа рот слюнявит и злится:
“Пусть не ширится тут
неуемным крылом!..
Пусть не бьет шквальной правдой
нам в лица!..”

Флаг вам в...

В Крыму, у горы знаменитой Ай-Петри,
Скала Соколиная тянет свой пик,
Высоты её обдуваются ветром,
А птицы хранят недоступный тайник.

Легенда об этой скале есть в народе:
Когда-то бедняк от неё жил вблизи,
Ничто не росло у него в огороде,
И не было даже обычной козы.

Земли было мало, лишь камень и глина.
Семья голодала всё день ото дня,
С утра и до ночи хоть согнуты спины,
Одеть было нечего кроме рванья.

Однажды бедняк повстречался с богатым.
Богач вдруг спросил его: - Что ты...

Один монах, усердно занимаясь,
Аскезой тело долго изнурял.
Десятилетиями он, в себе копаясь,
С утра до ночи душу очищал.

Монах узнал законы мироздания,
Он видел красоту других миров.
Прочувствовал душевные страдания
И мощь любых произнесённых слов.

Он многому в аскезе научился,
Он научился безусловно всех любить.
Частенько он куда-то возносился,
Любил в астрале время проводить.

Его учитель, мягко наставляя,
Ругал, что он живет в других мирах.
Что он живёт, в астралы улетая...

Жук, Стрекоза и Муравей

Муравьишка кончив школу
И закончив ПТУ,
Подыскал себе работу
Ту, что нравилась ему.
Землю он копал лопатой.
Бревна на плече носил.
Получал свою зарплату
И прибавку не просил.
Отпахав на производстве,
Без сил падал на кровать,
Но о легкой о работе
Не хотел даже мечтать.
Было все у Муравьишки
Крыша, стол, велосипед.
Были у него детишки
И, хороший друг-сосед.
Был доволен Муравьишка
Своей жизненной судьбой.
Не хотел иметь излишков,
Ему...

Лопата вызывает удивление,
Немногие умеют и копать.
Но все на век способны от рождения
На грабли постоянно наступать.

- Ах! Мадам! В Париже экипажей
Скоро станет больше, чем людей.
И ходить, уже, опасно даже,
Вдруг, не сдержит кто-то лошадей.

- Ах! Месье! Ну что за страхи? Право!
Экипаж удобен, Ваша честь.
Успокойтесь. Вы, Жерар, не правы.
Ничего опасного нет здесь.

- Ах! Мадам! Колес ужасный грохот,
Голова кружится, шум и гам.
Да еще копыт несносный цокот.
Детям тут не место. Да. Мадам!

- Ах! Месье! Мы родились в Париже.
Город наш и наше все, что в нем.
Места в мире нет милее, ближе.
И в...

Он лапу протянул. К тебе? Сумел. Из номе-
ра его предел. Или из образа по счёту, (ни-
кто или почти ничей), и толпы слуг, и пала-
чей, прошли все мимо, (одиноко), а как ка-
залось, мир жестокий. Ан нет. Он безразл-
ичен(?) На обед, потягивает граппу, и тис-
нет, за салатом лапу, сервизов перебил,
старался, а кто-то всё же упирался, он ось-
миног и краб, и он, медуза, и сын, отец (и
лаперуза), он копия себя, опять, он симу-
лякр, кого объять? или растопчет, размет-
ает, или ползёт...

- Жара, держава ожила? вечерняя прохлада
следом, где юность? старость за обедом?
или вечери поздний час, нет славы и для вас?
для нас? влачиться и никчёмность теша,
боготворя просторов тишь, ни для кого?
для всех смердишь? вовеки, навсегда впри-
прыжку или ползком, не дать нам лишку(?)
конечен перезвон души и выносить ты не спе-
ши, реальности за дебри мысли, тем более что
и зависли, айфон, (гаджет) не применить? ста-
ртапов, что теперь винить, где слово и коман-
да действий, не...

Белый Ангел, мне не спится на исходе дня...
Улететь бы быстрой птицей в дальние края

без печали. Там, где грусти нет уж и следа.
Опоздали... Не отпустит синяя вода.

Срок не вышел. Откровений копится багаж.
Вот умчаться б выше крыши в небеса. Ты дашь

мне крыло одно? Для прыти. В гладких зеркалах
есть окно. Там соль открытий и цветы в мечтах.

Дотянусь иль снова в пропасть буйной головой?
Горький вкус из прошлой боли манит за собой.

В раздорожье остановка. Погоди...

Нам выпала страшная доля.
За годы священной войны,
мы столько изведали горя,
но не были побеждены!

Cоветский Союз, окружая,
пока над полями был смог.
Втоптала звериная стая,
в родимую землю,сапог.

Почти двадцать семь миллионов,
погибли в тех страшных боях.
В застенках бараков,в окопах,
в Гестаповских концлагерях.

Совсем молодые мальчишки,
встав в роты военных колонн,
забыв про тетрадки и книжки,
из школ, уходили на фронт.

Ни сил не жалея,ни жизни,
чтоб встала с колен вся...