Колыбельная

Мама-плачет горестно малыш
Из кроватки крик отчаянья я слышу.
Тянет ручки к маме и кричит.
Только маму у кроватки я не вижу.

Отчего же бросили его?
Не успел родиться, стал ненужным.
Колыбельная не спета для него
Загляните поскорее в его душу.

Не бросайте, не бросайте малышей.
Ведь во сне лишь видит малыш маму.
Чтобы не было преступных вновь страстей.
Чтобы не было и ран потом кровавых,

Повернитесь же на детский крик
И душой согрейте вы ребёнка.
Пусть чужой, но с вами он...

Не спеши перечёркивать словом,
Свет надежд на хороший исход.
Может быть, завтра утром в дне новом,
И к тебе, в жизнь удача войдёт.

Не теряй в себя веру, иначе,
Пропадёшь, став ничем — пустотой.
Пусть за нас, дождём осень поплачет,
Поделившись с ветрами тоской.

Колыбельная в пользу младенцу,
Ветер взрослым, не пой её нам.
Не прикажет никто любить сердцу,
И его, выбор мил Небесам.

Автор Книг Жизни нам неизвестен,
Она пишется нам в Небесах.
Только строки о Долге и Чести,
Пишем...

Неслышным шагом ночь пришла,
укутав тонкой шалью плечи
черней вороньего крыла,
и гасит поздних окон свечи.
Туман сползает вдоль реки
полупрозрачной поволокой
и пароходные гудки
по берегам слышны далёко.
Роса ложится.
По стене
лоза взбирается под крышу.
И на небесной пелене
золо́тной сканью месяц вышит…

Ты дремлешь. Ночь к пределу ближе.
Коптит фитиль у ночника.
Волна песок прибрежный лижет,
и не насытится никак.
В ветвях невидимая птица
зовёт кого-то - спать пора.
Июньской...

Улыбаешься. Спи говоришь. Убираешь прядь
непослушных волос, не касаясь ладонью лба…

Будет вьюга всю зиму неспешно кудельку прясть
и развешивать нити пушистые по столбам.
Будет снег снисходить, наши прошлые рубежи
засыпая.
И я засыпаю в твоих руках.
Еле слышно песчаная струйка в часах бежит,
и мерцают за окнами сумерки в огоньках.
Как потянутся длинные зимние вечера…

Улыбаешься.
Спи – говоришь, выключаешь свет.
Закрываю глаза, затерявшись между вчера
и заснеженным завтра...

Черновик февраля, весь исчёрканный вьюгой,
без сюжета пока, лишь названье бессменно.
Потеплело и ветер, прорвавшийся с юга,
осыпает снегами мою ойкумену.
На заборах и крышах развешены флаги,
словно город, не выдержав долгой осады,
побеждённый в ночной штормовой передряге,
белым символом сдачи украсил фасады.
Пару дней колыбельная милость метели,
передышка до мартовских приступов стужи..

В тёмно-синем фаянсе букет иммортелей,
перетянутых красной тесёмкой потуже.
Пусть печаль уплывёт...

К нам звёзды ломятся в окно -
ночное небо слишком близко
и наклонилось низко-низко,
что даже можно видеть дно.
А мы, обнявшись, спим, и спим,
и спим, и ветер дом качает,
и лунный ломтик в крепком чае.
А ночь - косматый пёс в цепи.
Струится космос за стеной
кипящей млечною рекою.
И зонтик вертится цветной
в руках у доброго Лукойе

2014-03-16

Как жаль, тебе не пел я колыбельных.
Тогда стихов и сказок я не сочинял,
Ни ментовскИх (увы), ни корабельных,
Не поумнел с тех пор, но кое-что понЯл.

Кого-то ты во сне ручонками ловил,
Так мал, что на предплечье помещался.
Еще ты сладко спал, когда я уходил,
Уже ты крепко спал, когда я возвращался…

И даже, если случай редкий выдавался
Мне спать тебя в кроватку уложить,
Ручонками своими вместо сна ты брался
Тянуть, щипать, крутить и теребить!

Потешный, словно маленький щенок...

«Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?
Или какой выкуп даст человек за душу свою?»
Мф. 16:25




Алфавиты душ рождаются с закрытыми глазами?
Помня удары крови…
Отсчёт перед словом БЫТЬ - ты запишешь меня белым,
Пронзительно белым…
Показывая очертания слов, а за ними бесконечность.
Вполголоса касаюсь...
И уже на пороге.
Память мгновений, подчеркнутых вечностью:



Белая бабочка не помнит, сколькими гусеницами она была.

Пламенное...

Без величия и простоты, уродств и красоты,
между святостью и падением ниц?
- А откуда вы взялись? - спрашивал людей-
птиц,- и по чьему подобию?
- А свобода выбора у вас? или продали ду-
шу?
- Нет, я боюсь, а не трушу.
Без цифр лет, грусти в ответ, ежедневно
укорачивая свою жизнь, на день, по меньшей
мере.
- И не говори мне, что всё/все тебе надоели,
ни о чём,и о своей вере, слаба, как зеркало
отражает тебя, серебра настил, хотели/хотел,
но не всех простил.
О теле, о себе, его...

И снова засыпает... мой уставший город...
Трамвай последний... катится в депо.
И этот тихий стук колёс по рельсам...
Вдаль убегая... колыбельную поёт.

Вокруг всё засыпает и даже фонари...
Своим уставшим светом... касаются земли.
Трамвай тихонько катится... колёсики стучат...
Стучат они как часики и тоже спать хотят.

По городу трамвай... катался целый день...
По кольцевой кружил... как будто танцевал.
Он целый день катал по городу людей...
И к вечеру трамвай... немножечко устал...