Колыбель бунтов

И снова мы присядем у порога,
смотря друг другу пристально в глаза,
и снова предстоит тебе дорога,
и по щеке покатится слеза.

Душа бунтует, но а сердце рвется,
опять тебя придется отпустить,
и снова неизбежность остается,
мне ждать тебя, надеяться, любить.

Клубком свернусь я, холодно в пастели,
и рядом фотографии овал,
а ожиданье, будто наважденье,
ты им меня невольно наказал.

Твою рубашку бережно одену,
тепло и запах твой, пронзает грудь,
не ждать тебя я просто не умею,
а...

лиловые сумерки спускаются медленно..
лиловые сны...возвращают туда..
где юность лиловая...в платьице беленьком
галопом в пустыню неслась как ветра..

барханы..отбросили тени причудливо..
песок..остывает под солнца закат..
и губы пугливые..трепетно..бережно
опять опускаются..с виска и до пят...

прерывистый шёпот..движенья несмелые..
и тихая песня песка под самум..
какие с тобой...мы..не грешные..вешние...
учились любить...как готовили бунт!!!

ах..юность лиловая...

Ох, не играйте пиететом,
Увлёкшись книгою времён:
Ваш пращур копией портретной
Глядит на вас, вы - это он.

И верю, что там ни обрящат
Потомки, выполнивши роль,
Но их настигнет дух щемящий.
То будем мы и наша боль.

Всё та же дерзостность мечтаний,
Всё та же мудрость, глупость, грех,
Сонм исключений, примечаний
(Во злате - нищета прорех),

Всё та же лень и одержимость
В познаньи мира и любви,
Соткут наш бунт, вдохнут терпимость
В постройке храма на крови...

***
Летит сквозь...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...

Как холодно в груди.
Как безысходно.
Где радость?!
Славы прежней блеск?!
Куда?!
Зачем идти?!
КрылА негодны.
Истлели.
Давит память крест.
Кресты.
Их множество.
Увековечил. Хм!
Святош.
Безрадостные дни.
Быть мне положено,
Расправив плечи,
Царём!
Но Богом я гоним –
Отмщение за бунт.
Ооо! Ненавижу!
Хочу летать и власть являть!
Но вместо крови – пунш.
И небо – ниже.
Хочу их женщин страстно я!
И развращать их всех.
Скотом пусть станут.
Огонь их выпить и…
Опять
Тоска.
Не...

Ты вдохновляешь мир, на творчество и бунт,
На то чтоб все жило, цвело и процветало,
И чтоб не останавливалось творчества начало,
А двигалось вперед, в надежду веря, и в любовь...
Ты вместе с Музою вдвоем
«…Седлай Пегаса и верхом,
Подогревая скорость шпорой,
Лети! Дорога далека,
И книга жизни не открыта,
Или звездой под облака,
Иль мелкой пылью под копыта…»
И чтоб судьба снимала руки с весел
И переходила на полет,
И нет преград ей и нет границ,
Что время ей, что пыль темниц
Что...

Неладно в датском государстве,
Казна пуста, а ростовщик
Нам говорит, что не привык
Корону брать в залог, а в царстве
Российском, слышно, бунт опять.
Стрельцы восстали – жгут хоромы…
И где же подданных нам взять:
Верны чтоб были и ведОмы,
Чтобы любили нас всегда –
За наш талант и нашу глупость,
Чтобы на «Нет» кричали «Да»,
И стойко выносили скупость.

Конечно, королями быть
Желают все. Но это…больно.
Попробуй «быть или не быть»,
При этом выглядеть достойно,
Всем улыбаться и...

Когда яблоко с ветки срывала,
ей послышался голос Отца:
«Только б это мгновенье не стало
настоящим началом конца!
До чего же ты, Ева, упряма!
Ну да ладно. Решила – срывай.
Только яблоко это Адаму,
заклинаю тебя, не давай!
Предложив угощенье такое,
превратишь ты барана в козла.
Ты разбудишь начало мужское,
а оно – средоточие зла!
Плод заветный в Адаме пробудит
неуёмный задор боевой,
и поверь: его тело не будет
никогда уж дружить с головой.
Зло в душе его возобладает
и собою...

Ты не придешь.... На паутинке
В прозрачной капельке росы
Тень отражений... Мерзнут льдинки
От одиночества в тиши.

Среди неведомых созвездий
Мелодии не слышен звук,
Осколки прежних поколений
Взывают в Вечность лесом рук.

В мольбе, в усталости, в надежде
Над свитком, книгой, у икон.
Спиралей вязь кружит, как прежде,
Стирая, явь и бренный сон.

Прикосновенье невозможно...
Три, семь, тринадцать... до конца...
Свечи огонь горит тревожно
Души касаясь и лица.

Бунтует мысль...

Зал полон бешеных людей,
В чьих душах разные порывы:
Десяток жаждущих смертей –
В них злобы говорят мотивы;
Ещё пятнадцать человек
Обидой скованы цепями;
В глазах пяти таится смех
С сарказмом, едкими словами;
А также тридцать бедняков
В сомненьях вечных прибывают;
И шесть безумных дураков
От скуки просто так зевают.
Судья, весь в черном, во главе,
Стоит за серенькой трибуной.
Виновный в клетке: на руке
Оковы гибельной фортуны.
Его посмели обвинять
Все те, что в зале заседают...