Колобок в театре

(Впечатления о фильме-спектакле)

Джульетта будто смерть бледна.
Стоит стена. Горит луна.

Галантен был недавний бал;
Шекспир бы только увидал!

Там все во фраках, при ножах,
Причёски дамские в цветах.

Ромео потен, бородат
Бенволио, и князь поддат.

Идёт Ромео вдоль стены
И щурится сердито
От ослепляющей луны,
Как будто от софита.

Джульетта в голубом пальто...

И вроде всё совсем не то,
Но это "вроде бы не то"
Даст в результате кое-что.

Ах, ну не верю я, Браим...

Нам долго без снега нельзя...
Без июльских косых дождей,
Что хлещут, как из вездра,
По крышам Москвы моей

Нельзя без подъездов высоток,
Ведущих почти к небесам:
Беги вверх и вперёд - ровно столько,
Сколько решишь ты сам

Нельзя без бульваров медовых,
Без бензиновой пыли с утра,
Без нежности, льющей глубоко
В подмосковные вечера

Льющей в садовые кольца,
В разноцветные ветки метро,
Так непринуждённо и просто
Теплом опьяняющей всё

Здесь все бульвары - Срастные,
Все пруды...

Приведи в равновесие мысли
И живи в душевной гармонии
В этом лишь 100 процентное счастье
В сердце радость, что живешь на Земле
И делаешь то, что любишь всем сердцем
Что лучше умеешь
И можешь дарить это людям
И можешь делить свое счастье со всеми
Делиться своим большим чувством, маленьким счастьем
Своим внутренним состоянием света
И хватит для всех в твоем мире здесь места
Кто захочет войти, кто захочет в нем быть
Деля свою радость со всеми
Отдавая всем людям, свою земную Любовь
Это...

Я в смятенье и в тревоге:
Всё от нервов, должно быть...
Перестала в мои "блоги"
Что-то Муза заходить.

Не подрался, не напился;
Прошмыгнёт, и «ни гу-гу».
Поначалу я крепился,
Но, "достала" — не могу!

А вчера (совсем случайно)
Видел, около шести,
Как она от ресторана
Уезжала на такси.

Я узнал того артиста:
В сериалах с меткой «ню»"
Он снимается, и "чисто"
Сманит девочку мою!

Я вчера сказал ей прямо:
"У театра буду ждать!"
Взял билеты, у фонтана
Ждал… А зря, едрёна мать...

На сцене лунного театра
Поёт то весело, то нежно
Светлана - наша Клеопатра
И в то же время Белоснежка!

Проснусь я сам собой, налью чернила дня
И в зал иллюзий налегке войду.
Тень в Лампах от огня, тень просится в меня...
Но я живым из этих мест приду!
Я стану незнаком. Я буду близок тем,
Кто верит в Первый Свет за пылью амальгамы!
Вот оберег любви, на коже лунный свет,
Вот и строка идёт, как белая тиара.
Ты не предашь её, как больно бы..., как не...,
Где Узы Уст тебя на жизнь короновали,
Всем телом возвратив тебя в иллюзий бал...
Ты танцевал с огнем и тени обжигали.
И по спине твоей...

В эти ясные дни, ты – почти что библейский плотник,
Мастерящий лампу в Гефсиманском саду.
В том саду, где под этой же лампой "больных животных",
Будет мучить ненависть ближе к утру.
Я иду. Мои гости уже на подходе.
И в театре теней происходит, как прежде, игра...
Я все слышу. Я их знаю, я смотрю им в глаза на входе...
Тихо падает лампа, ими сбитая со стола.
Вечность тихо поет,
В оркестровой пропасти воскресенье.
Потерпи... потерпи нелюбимым быть,
На спине унося все оскалы хлыста...

Человечество - самый древний котел:
Бедность избранных, сцена партера,
Первый жар увертюры, где ноты и духа и тлена
Вызывают смятение в публике выживших душ.
Где в смешении всех языков наступленье октав.
Бог проходит по клавишам
Дирижируя: громче ли, тише...
И достаточно искры, чтоб отправился к праотцам
Весь театр теней, «англетер», философия тризны.
Здравствуй, Пале – Рояль, сгущение света и мрака.
В клавесине Мольера рожден эпизод,
К каждой ноте пристегнут кортеж
Словно реквием...

Не стреляя я сам по птицам,
В том не смог помешать другим.
Но добру, мало лишь молиться,
Нужно, в деле своём, стать им.

Властью данною судьбам Богом,
Нам назначено наше в ней.
Что тому вопреки — пороком,
Назовёт скорый суд людей.

Создают о былом легенды,
Чтобы было мечтать о чём.
Но везде возле счастья беды,
И в дне нынешнем, и в былом.

Нереально вчера и завтра,
Жизнь, в сегодня, живут меж них.
Они — стены судьбы театра,
А меж них, сцена дней Земных.

Жизни роль я сыграл...

Сок строк...
Шаги печатные вбивающие в твердь
Всю невесомость литер откровенья...
Глоссарий Феба - место преступленья...
Вечер меж рёбер, век
И бренных голосов.
Какая мягкость языка!
Тремоло сердца -
Бутона звук открытый...
И смерть целует складки букв и строк...
Так говорите же со мной своей молитвой.
Так говорите же со мной, пока я жив...
Ветра - литаврами,
Цветы - потусторонним,
Тропинкой речи сквозь игольное ушко
До отзвука моей ментальной крови.
До истиранья медленных...