Книжные территории

Широка, необозрима,
Чудной радости полна,
Из ворот Иерусалима
Шла народная волна.

Галилейская дорога
Оглашалась торжеством:
«Ты идешь во имя Бога,
Ты идешь в свой царский дом!

Честь Тебе, наш Царь смиренный,
Честь Тебе, Давидов Сын!»
Так, внезапно вдохновенный,
Пел народ. Но там один,
Недвижим в толпе подвижной,
Школ воспитанник седой,
Гордый мудростию книжной,
Говорил с усмешкой злой:
«Это ль Царь ваш, слабый, бледный,
Рыбаками окружен?
Для чего Он в ризе...

Ментальный океан планеты полон шепота:
«____________________ ...я слышу...»
Ныне между НАМИ. ...звуков нет.
...не то чтобы волны.
И капли мысли нет.
"Любовь" давно. Опубликована
Теперь она уже публична. Даже и глобально:
...электронно, и бумажно – книжно...
Пена волн словесных... Медленно... Окаменела.
...тишина в эфире.
Нам,.. — покой душевный... Обоюдно крепкий.

А в Тайге,.. на берегу РЕКИ,.. — ствол Дерева...
...сухой или сырой,.. — ободранный погодно и покорно.
Вниз плывет...

Хороший праздник 23 февраля!
С недавних пор, уже и он
Стал красным листиком календаря.

В окно смотреть совсем необязательно,
Чтобы понять, что сильный пол поздравить именно сегодня,
Не выйдет зажигательно.

"Ноги растут" с первоклашного ляпа -
Забыла дома свой подарок для одно классного мальчишки
Одна, с двумя косичками растяпа.

По парам “первый Бэ“ был поделён.*
Тот праздник слишком неожиданно пришёл.
Ну хоть бы на один денёчек был бы он продлён!

И вот, на...

Беспечный шут, на ярмарке балясник,
Побасенник, дворцовый безобразник,
На княжеский роскошный званый пир
Принёс напиток чудный - эликсир.
Дурманящим разлился ароматом,
Обрушился душистым водопадом,
Поплыл в палатах запах неземной,
Густой окутал, ласковой, волной.
Потир отставил князь рукой небрежно,
Спросил: «Чем дивно пахнет?" - безмятежно.
Втолкнули слуги в ближний круг шута,
Весёлого и ловкого плута.
«Ответь мне, скоморох, какое зелье,
Как ладан для души, дало веселье...

Заходила в гости кошка по перилам на балконе,
сокрушалась, что хозяйка её вновь ушла в себя:
сыпет в водку кофе крошки, смотрит на свои ладони
и морзянкой набивает нехорошие слова.

Кошка в том не виновата, виноват один филолог
в кардигане крупной вязки и берете набекрень.
Он принёс букет ромашек, вскользь упомянул Бальзака,
угощался, восторгался тортом и конечно ей,
ей – премилой, серой кошкой.

Серым становился день. Солнце гасло за окошком
и закрыло тихо дверь.

Не спала в часах...

Куда спешит, скажите, черепаха?
Куда ползет по комнате одна?
Нет быстроты, особого размаха,
Но движется уверенно она.

Так, потихоньку, добралась до стула,
Еще немного проползла вперед,
Затем под стол уверенно свернула,
А там ей повстречался черный кот.

Кот тронул лапой панцырь, почему-то,
Тот, кто внутри, ему не отвечал.
Лизнул - невкусно. Постоял с минуту,
Мяукнув недовольно, убежал.

Не знает черепаха про приметы
И не боится черного кота.
Она ползет домой, где много света...

Господь дай жить силу,
Спаси и помилуй,
Грех тяжкий прости.

Хотел ведь как лучше,
Но в тьму забрёл тучи,
И сбился с пути.

Во тьме неизвестность,
Обман и нечестность,
Как — правду найти?!

Седьмая седьмица*,
И сердце томится,
Стучит как набат.

Оно всем открыто,
И болью разбито,
В него смотрит Ад.

Коварством и злобой,
Как крышкою гроба,
Накрыл его взгляд.

Во мне всё смешалось,
Грусть, смех, гнев и жалость,
Паденье и взлёт.

Опять удар в спину,
Я встану — не...

Друг бардов английских, любовник муз латинских,
Свободный ветер, тонкий, как струна,
Твой слог в снегах альпийских, в глаголах исполинских,
Им вновь побеждена, опьянена.

Живешь в небесных лирах на высоте Памира,
И также словом жжешь «сердца людей»,
«Младое» поколенье – твое по крови племя —
На Темзе, молча, кормит лебедей.

Хандрят все тем же сплином – наследство от кумира –
Им «сладок дым Отечества» навек,
Встречаются в Стихире наяды и сатиры,
Чтобы доказать опять: «жив человек...

Когда-нибудь, когда меня не станет, –
а будет март… а, может быть, апрель, –
и грязный снег почти уже растает,
и дверь, стеснённая оковами петель,
рванётся вдруг за пролетевшей стаей –
то, так по-книжному, возникнет силуэт
той женщины, которая всё знает,
которая хранит мой тёплый плед,
и на плечо чужое, может статься,
слегка облокотилась у ольхи
(плевать, – она умеет улыбаться
и помнит наизусть мои стихи).
И вот, капелью редкою упившись,
весна столкнёт овалы бледных лиц…
Исчезну...

Куда нас привела дорога
ЛЮБВИ, НАДЕЖДЫ, ВЕРЫ в Бога?

Мы все БЕЗумнее, чем прежде,
Но всё в НАДЕЖДЕ, всё в НАДЕЖДЕ…

Мы ВЕРИМ в Бога образ книжный,
А Нрав наш ниже, ниже, ниже…

Мы в Книге книг ПреМУДрость зрим,
И все МУДрим, МУДрим, МУДрим…

Мы чаем – Бог-ЛЮБОВЬ спасает,
А Жизнь земная угасает…

Мы скоро Жизнь Земли похерим,
НАДЕЯСЬ в Рай попасть за ВЕРУ…

Идя в БЕЗУМНОЙ ВЕРЕ к Аду,
НЕ ЗНАЕМ Жизни Вечной Правду:

УБИВШИМ ЖИЗНЬ
НА ЭТОМ СВЕТЕ,
НА ТОМ
ДЛЯ ЖИЗНИ МЕСТА НЕТУ...