Книги

Скучала Лора, грустно было ей,
Хозяин уезжал на две недели.
И, наконец-то, после стольких дней,
Вернулся! Это он! На самом деле!

Приятно рядом с ним сидеть, лежать
И чувствовать тепло руки хозяйской,
И на прогулке весело бежать.
Назвать такую жизнь можно райской.

Насыпан щедро, в миску, корм в обед.
А на десерт кость Лора получает.
Все в прошлом, и обидам места нет.
Ее здесь ценят, любят, уважают.

Но снова сборы странные идут
И вещи стали пропадать из дома.
Вот шкаф пропал...

Границ не ведают слова.
Они шустры и вездесущи.
У них на всё свои права.
Во власти слов любая сущность.

Слова живучи и сильны.
Их мощью созданы науки,
Законодательство страны
И книги толстые, от скуки.

Слова звучат. Слова творят.
Слова летают стаей тесной.
За рядом рад. За рядом ряд.
Так, что для мыслей мало места.

Кое-кто пишет прекрасные книги,
Кто-то читает их просто запоем.
Кто-то плетёт паутину интриги,
А кто-то уходит от жизни в запой!

Каждый, наверно, по-своему счастлив,
А в чём его счастье, вряд ли ответит,
Но каждый считает, что он причастен
К самому главному, что есть на свете!

Но для себя уяснить очень важно,
Что может быть дорог кому-то любой.
Кто он такой, для кого-то неважно,
Лишь бы в душе загорелась любовь!

Школьная парта… Юные годы…
Мчались мы в школу сквозь непогоду.
Дети теперь, как и раньше идут
В школу свою. На Миронова ждут
Книги, тетради, и педагоги
Светом наук ведут по дороге.
Славься в Мурманске и во всём мире
Школа с номером сорок четыре!

Тарас Тимошенко
02.10.2017

Пред зверями в сотый раз,
Хвастал заяц целый час:
- Я в лесу сильнее всех,
Прекратите, звери, смех!
Усмехнулся хмурый лось:
- Хвастать, заяц, лучше брось!
И медведь не утерпел:
- Хвастать он всегда умел!
Слов не прятал и кабан:
- Ты, зайчишка, шарлатан!
Усмехнулась и лиса:
- Ты хвастун и егоза!
Заяц гнев на них не лил,
Он спокойно говорил:
- Вам я это докажу,
Слово я своё сдержу,
Спеленаю волка вмиг,
Покажу вам волчий лик,
А потом за вас возьмусь,
С каждым лично разберусь...

Изба моя, избёнка,
Печален твой уют,
Убогая лавчонка,
На стеночке этюд,
Две грубых табуретки,
Иконка в уголке,
Две детских статуэтки,
Забытых на окне.
Кроваточка да печка,
Скрипит от шага пол,
На гвоздике уздечка,
Скучает в дрёме стол,
И видится мне чудо,
Хлопочут мать с отцом,
Гремит в избе посуда,
И детский гам кругом,
И коврики-кружочки,
На том полу горят,
На лавочке горшочки,
Солдатиками в ряд,
А в чистые оконца,
Глядится синь небес,
И юный лучик солнца,
С утра на печь...

Ко мне под вечер заявилась Муза,
Вновь выкурила пачку сигарет,
Меня в свои заманивала узы
И рифмовала "сон" со словом "нет!"

На кухне нам заваривала кофий,
Бессовестно доела шоколад,
Внушала, что поэзия как морфий
И нет дороги от нее назад.

Крылами перелистывала книги,
Стучала пальцем в чистые листы,
Мол, надо отражать всей жизни миги,
Быть не должно в бумагах пустоты.

Мой темный дом Она пронзила Светом,
Смахнула пыль с чернил своим крылом:
"Коль ты живешь,то...

И когда Красоте завязали глаза,
Она плакала.

Перебирая голоса за дверью,
Искала свой...
Стоя в холодном и бездонном равнодушии,
Впуская в себя человечность,
Она брала мир на руки
И целовала его в сердце.

В расстроенном фортепьяно,
Клавишей которых никто не касался уже давно,
Мои пальцы ищут ступеньки признания…
Тише... сквозь боль... всей нежностью любви.
Под окнами распускаются листья,
Не имея кровного родства с сегодня...
Наверное, в комнате закончилась пыль...
Все книги...

Одену теплый свитер
Чулки, култышка, кофе
На улице прохладно
Скорее всего – осень.
В окно смотрю я пристально
Зачем ни понимая, ни понимая кто я
Кто я из них такая.

Из тех людей, за гранью
Из той черты небратской
Кто смотрит сверху вниз
На нас людей, опасно.

Кто нас придумал, кто же
Ну где же наш художник
Ответь мне на вопрос:
Зачем ты меня создал?

Чтоб вдумалась я в смысл
Гребанного мира
Сюжет твой - так ужасен
Зачем ты сделал это?

Поэтому сотри ты
Абзацы этой книги...

Изогнулась луна будто старец,
Потерявший астральный свой посох.
Лёг под ивою ветер-скиталец,
Силы спрятал в осоке высокой.

Интервал зачарованной ночи –
От закатов в рассветы дорога.
Сколько было таких одиночеств
В безотрадных, забытых острогах…

Тьмой сгущается ночь в предрубежье,
Шлёт спасение вод зазеркалье.
И четыре стихии всё реже
У хмельного покоя в опале.

В снах откроются вдруг вехи судеб,
И прочтутся в заре знаки неба.
Ждёт то, что неминуемо будет.
Вдруг откроет...