Книг

Почему уходят дети
Мира книгу не осилив?
Быстро крылья складывая,
Мыслью зачеркнув того что не случилось,
БОЛЬЮ души переполнив, ВЕРЯТ,
Что за тем смертельным поворотом
Жизни, что не пройдена, НАЧНЁТСЯ
СКАЗКА - смерти продолжение!

Март препаршивый. Дождями всё плачет.
Ох и тоскливо порой по утрам!
Скоро опять ковыряться на даче.
Может быть, выпить сегодня сто грамм?
Можно. Заначка имеется, кстати.
Но ведь сто грамм – это только предлог.
На пятистах мне, дай Боже, устати.
Если же больше – найду ли порог?
Стоит ли пить, если утром покойником
С неузнаваемой мордой лица,
С запахом, словно из ямы помойной,
Буду себя ощущать, подлеца?
Впрочем, на водку не очень-то тянет.
Если уж честно, мне пиво милей.
Только вот...

в доме тишина
даже старые стены
о вечном молчат

***
лишь одна звезда
робко мерцает в небе
как моя память

***
это наша жизнь
зачитанная до дыр
книга со стола

***
свечи плакали
их восковая печаль
пальцы обожгла

***
льнёт к моей щеке
поцелуем нежности
новое утро

Любить — это прежде всего отдавать.
Любить — значит чувства свои, как реку,
С весенней щедростью расплескать
На радость близкому человеку.

Любить — это только глаза открыть
И сразу подумать еще с зарею:
Ну чем бы порадовать, одарить
Того, кого любишь ты всей душою?!

Любить — значит страстно вести бои
За верность и словом, и каждым взглядом,
Чтоб были сердца до конца свои
И в горе и в радости вечно рядом.

А ждет ли любовь? Ну конечно, ждет!
И нежности ждет и тепла, но только...

Ты просишь почитать мои стихи.
О, нет! Тут слишком много правды!
Не дам читать, как не проси!
Ведь знать тебе всего не надо!

Тут оголенная душа моя,
Тут страсть, тут любовь, тут интрига,
Закрыт тут рассудок, тут я – это я,
И сердце открыто как книга.

Тут все, чем живу я; все, чем дышу,
Что я хочу, чему рада.
Тут вся моя жизнь. Очень прошу!
Знать тебе это не надо!

Нету выходов в темноте,
что при свете видны, и те
затянул лабиринт полумрака,
примерещится тут загадка.

Нету слов, их растаяло эхо,
поглотилось старыми стенами,
в этом доме, забытом успехом,
всё засыпала пыль, нетленными

не судьба быть ни книгам, ни людям,
всем им выпал положенный срок,
этот кров был когда-то уютен,
нынче в дужках темнеет замок.

От кого и зачем защищает?
Робкий шорох забытых времен
по паркету со скрипом ступает,
вдоль портретов...

Мы сверстники.
Подвластные Стратигу,
Считая вёрсты,
Проливая кровь,
Мы свёрстаны
В одну
Земную книгу
Вселенского романа
Про любовь.

Ты и скрипку с собой принесла,
И заставила петь на свирели,
И, схватив за плечо, повела
Сквозь поля, голубые в апреле.
Пессимисту дала ты шлепка,
Настежь окна в домах растворила,
Подхватила в сенях старика
И плясать по дороге пустила.
Ошалев от твоей красоты,
Скряга вытащил пук ассигнаций,
И они превратились в листы
Засиявших на солнце акаций.
Бюрократы, чинуши, попы,
Столяры, маляры, стеклодувы,
Как птенцы из своей скорлупы,
Отворили на радостях клювы.
Даже те, кто по креслам...

Начать всё с чистого листа. Рискнуть.
Каллиграфически прекрасно, без помарок
Вписать события, но сносками ремарок
Всё пояснить – и замысел и суть…

Пометить зоны риска, а конфликт
Убить в зародыше – без жалости, без страсти…
Альтернативу , в коей разные напасти,
Спихнуть в неизданное, как реликт.

Ну а затем – конечно новый лист!
И вектор совести – путь всем укажет в небо.
Возможно, в целых пять буханок хлеба
Оценит книгу Главный Букинист.

Как не печалиться от слепоты?..
И от того, что ложь во сны ввергает?..
В земле убого роются кроты,
Во тьме невежества, увы, не прозревая…

Как много их, не счесть их тьму…
Она не поддаётся распорядку…
И лишь на грани бытия поймут,
Что сон беспечный погасил лампадку…

Печальным светом озаренья блик
Коснётся разума, погрязшего в болезнях,
Всего на миг… Затем смертельный Лик,
Не улыбнувшись, просто перекрЕстит…

И, скомкав бесполезную тетрадь,
Не ставшую весомой Счастьем Книгой...