Клин

Голубые слоны капризны,
Розоватые слишком хитры.
Серый слон, он – добряк по жизни,
И мечтатель большой. Комары,
Слепни, мухи, не докучают
Замечтавшемуся слону.
Он в жирафе души не чает,
И ещё – в антилопе гну.

Обожают слоны подарки,
Что приносит им детвора.
А ещё, в летний полдень жаркий,
Обливать себя из ведра.
Для того у слона есть хобот,
Иногда он в него трубит.
Слон боится мышей, и "в оба",
Он под ноги себе глядит.

Слон в мечтах хорошо летает.
А когда наступает весна...

Расскажу, что было и что будет,
Не солгу – и правды не скажу.
Не поверит, может, кто – осудит,
Да ведь я гадаю, как дышу.
Никого я слушать не неволю,
Много лет ко мне идёт народ:
Со слезами прибегали, помню:
«Что, родная? Знаю – приворот!»
Называют ведьмой, самозванкой –
Только как меня не назови,
Если больно сердцу, если тяжко,
Прогонять не стану – приходи.
Шёпот заклинаний над свечою,
Мрачный домик глубоко в лесу:
«Дам тебе травы одной с собою,
Ты добавь ему в бокал чуть-чуть...

Весной и свежей краской пахло
На старых-старых пристанях.
Я шёл в своём пальто распахнутом
С хрустящей льдинкою в зубах.

По лужам, солнцем облицованным,
По рыжим, робким ручейкам
Я шёл – весёлый и взволнованный
И улыбался облакам.

Они неслись легко и вспененно
Над головой, как над судьбой.
И не хотел с тобой я встретиться,
А просто – рядом быть с тобой.

И сквозь афиши, говор, гулы,
Гудки машин и голоса
Мне улыбались твои губы.
Твои весёлые глаза.

Но, слыша крик печальных...

Я буду радоваться жизни!
Попробуй это ты понять.
И не возникнет даже мысли
Заплакать или заскучать.
Я все смогу, я все сумею!
Я докажу сама себе!
Любые трудности преодолею
И буду, счастлива назло тебе.
Свет клином на тебе сошелся
Какой же глупой я была!
Хрустальный замок раскололся
И вся любовь на нет сошла.
Я буду сильной, буду жить!
Смогу развеять боль в огне
Назло всем бедам буду я любить
И призом будет счастье мне!

В дымке густеющей ультрамариновой
Таяла, таяла даль.
Таяла белой свечой стеариновой
Моя по тебе печаль.
Ты наважденьем, ума помраченьем
Все эти годы была.
Горною речкой с бурливым теченьем
Жизнь моя шумно текла.
Речка сегодня течёт по равнине,
Не пенится и не бурлит.
Пена застынет и станет сединами.
Душа отойдёт, отболит.
Раньше играли форели, посверкивая,
Журчала вода под уклон.
Нынче кувшинки и ряска по зеркалу
Заводей, тихих, как сон.
Да, это так! Но теперь полноводней...

Что-то умерло, что-то треснуло,
Что-то сбилось с пути размытого,
Где-то доброе, где-то резкое,
Где-то кем-то совсем забытое.

Как укусами ядовитыми
Разогнал огонь искры в стороны,
Машут крыльями перебитыми
Одинокие души-вороны.

Сумасшедшая туча-странница
Пробежалась по жизни ливнями,
Разум корчится, к небу тянется,
Но прибит дождевыми клиньями.

Там, где звёзд ночных многоточие
Ослепительным роем кружится,
Расплывается междустрочие
Темновато-чернильной лужицей.

Что-то...

Душа к душе... знакомый берег,
И лес задумчиво красив.
Да,я тебя на век запомню
И неба голубую синь...

Промчится лето,осень скоро,
И стаи,словно миражи
Клинами поплывут,как в море
Навстречу яростной любви.

И снова за окном дождливым
С тоскою вспомним этот день...
Одно твоё прикосновение
И у реки - прохлада,тень.

Царства не строил в уюте готовом,
Он создавал мир Божественным Словом,
Семенем в души, не бисером свиньям,
Руша законов вбитые клинья.

Славы себе не искал на престолах,
С посохом истины, шествуя в долы,
Дух, усмиряя, гордыни в пустыне,
Смерть, не пуская в сознанье отныне.

Жил Он стезею любви телу тесной,
Благословляя земное Небесным;
Путь, окрещённый водой и огнём,
Чашу и крест сделал символом в Нём.

Всяк, кто на древе весящий – проклятый,
Он уже был до Пилата распятый,
Видя...

Не осудишь осень, не охаешь,
Равнодушна осень к нашим склокам,
За дождями снег уже без края
Покрывалом стелет белым, мокрым.
Стекленеют лужи на дорогах,
В памяти дождей застыло небо,
Облака упали на пороге
Межсезонья, грусть нас давит снегом.
Часто в эти дни тоска лютует
Разливаясь мерками стакана,
Не пойду гулять я в грязь такую,
Притворюсь печалью сильно пьяной.
Струны на гитаре поласкаю,
Растревожу старые аккорды,
Эх, душа, жаль, не успели в стаю
Птиц, на юг летящих клином...

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...