Кипящая вода

Восходят тени древних страхов.
Тишину разрывают осколки танцующих душ.
Веди меня по пути безумия, пока я листаю четки огненных дней.
Строка падает в разум, кипящий сосновым лесом.
Бурлящей прозрачной водой реки безнадежного взгляда
я смочу стальные звездные сопки.
Где ночь – это день, а день – это ночь,
я оставляю каменный след.
Мрамор груди разрубает сердцебиение света,
света твоих волос, твоих слез.
Люби меня снова,
словом,
наполненным радостью летних аллей.
Мы были там только...

Давным-давно на свете жил пастух.
Хоть добрым малым слыл в горах тогда,
Но с детства у него была беда —
На лысой голове не рос и пух…

Вот как-то пас пастух овец своих
И путника вдруг повстречал в горах.
Обычна встреча, что — ни ох, ни ах,
Но разговор нашёлся для двоих.

Поведал страннику пастух беду,
Что с малых лет преследует его…
Для счастья, мол, не нужно ничего,
Лишь кудри б развевались на ветру.

«Что ты ответишь мне, пастух, на то?
Чем покрываешь крышу каждый...

Любовь нужна, но в малой дозе,
Всего один глоток вина,
Из жизни исчезает проза,
Ура! Я капельку пьяна!

Но как же мне остановиться?
Еще глоток - потом к врачу,
Пора немедленно лечиться,
Ведь я ещё бокал хочу!

Еще глоток - О, это что- то!
Наверно я уже в раю,
Безумно, так люблю кого-то…
Над пропастью уже стою…

В лицо мне ветер с моря дышит,
Зовёт шагнуть, и улететь,
Глоток - и просто сносит крышу,
И я готова умереть!

Хоть в пропасть, хоть в огонь, хоть в воду,
Куда...

Полынь рта, снег волос, ветер пальцев,
заплаканные солнцем глаза младенца, пустыня глаз мудреца.
В скупой, дребезжащей серостью осенней системе координат,
наскребаю сведенную сталь струны в окне уходящего поезда света.
Кричащие кошки, где-то рядом, их металлического скрипа когтей
ищет глиняная дощечка души.
Стреляю метафизической скукой волхва в каменное сердце ноября,
в вырванные волосы светила, в слепоту небесного ока,
в охрипшие связки ворон на проводах ветра.
В невзрачном небе...

Растопить все льдинки раненой души
Не под силу солнцу жаркому,
И воде кипящей не под силу.
Лишь любовь с таким заданьем справится!

Париж, Отель “Лувр”, вид из окна –
дождливо, мерцающий зонтичный улей,
цепь экипажей в дымке, вода
над мостовой растворённой колдует
красками, бликами, жемчугом, россыпью;
влажный туман серебром, суета;
тает Париж в глубине жёлто-розовой,
перспектива, как тетива.
Париж, многоликость, поток мутных пятен,
камерность, дрожь, масштаб, люди-тени,
сдержанность и равновесье, изъятье
чистой поэзии, чистых мгновений
мглистой зимы из серого камня,
полутонов из ритмов кипящих;
память, здесь...

Когда утро сводило крылья
на подложке её карниза,
словно радуга гнула спину,
словно дождь отпускал тонко струны,
словно кто-то нашёл слова,
чтобы выразить нежность молчанья,
тогда роща клубилась поодаль,
собирая краски июля,
тогда в стылую смоль зрачка
лил рассвет васильковый ветер,
тогда сердце, необозримо,
укрывало ночную прохладу,
словно день, тенистой дорожкой,
вился в мятной пластике ног,
словно кто-то дышал с нею вровень,
забывая считать секунды,
забывая считать минуты...

Гром гремит и воет буря,
Над кипящими волнами,
По темнеющей лазури
Бриг алеет парусами

Он спешит, гонимый шквалом,
Килем вод едва касаясь
Бой ведя с девятым валом,
Душу ждущую спасая

Острое нарушение мозгового кровообращения,
расщепило его сознание, он забыл, заклинание,
последние семь слов, (что должны были его спа-
сти), ситуация, при которой и чудотворное сред-
ство, не поможет,...пора всё итожить, подводить
итог, диву, качающей колыбели руке, игу его же-
ланий, (жалящих его), шипов последней розы ле-
та, (улов), (спасибо ему за это),...число два, всег-
да говорило о женском начале,(рождении и сме-
рти), две свечи (поверьте), два пальца, двух кист-
ей рук...

Я снова брошен в море,
приписанное кисти Айвазовского,
изломанный челнок,
худая шлюпка,
что отдаётся шлюхой
зелёно-фиолетовой волне,
и тонет в мёде грозового неба,
и в меди хлёсткого норд-веста
щепкой тлеет.
Я снова, погружением зрачка
в холодную изрезанную рану
стенающей марины,
чернила памяти вечерней разливаю
по первым строкам Книги Бытия.
Туманный брег к гортани ночи липнет,
я слеп от брызг и криков синевы;
я снова брошен, как комочек глины,
в печь раскалённого холста...