Каждую смену сезона

В поздней осени охи да стоны…
Не Овены в ночи озоруют,
Наступает сезон Скорпионов –
Не зажалят, так зацелуют!

Коньяк в графине - цвета янтаря,
что, в общем, для Литвы симптоматично.
Коньяк вас превращает в бунтаря.
Что не практично. Да, но романтично.
Он сильно обрубает якоря
всему, что неподвижно и статично.

Конец сезона. Столики вверх дном.
Ликуют белки, шишками насытясь.
Храпит в буфете русский агроном,
как свыкшийся с распутицею витязь.
Фонтан журчит, и где-то за окном
милуются Юрате и Каститис.

Пустые пляжи чайками живут.
На солнце сохнут пестрые кабины.
За дюнами...

На непредсказуемом пути
В данную сезонность воплощенья
Дважды в реку Жизни не войти
В этом самом теле-облаченьи!?
Ну а где "Клиническая смерть" ?
Врач принудит биться ваше сердце
И шагнуть заставит в круговерть,
Распахнув со скрипом Жизни дверцу,
Хоть и "Осень" ваша у Ворот?!..
Что там в нас останется, как прежде
Из того, что чтить привык народ,
Прибегая к вере и надежде???

Смотрю на любовь,
и в поисках новых форм –
прихожу к прописным истинам.
Смотрю на белую розу зимы,
вслушиваюсь в декабрьский стон,
а под снегом – сгнившие листья
шевелятся плотью летнего солнца
(это прошлое для будущего,
кричащее в настоящее)
Лезвие острое
перерезает сосуды и сухожилия
повседневного трупа –
остается, лишь говорящее
на языке любви,
заплетенной в корзины снега на кронах,
рассеянной марками
на почтовых открытках колотых льдин.
Не говори,
только слушай, все это...

Где-то прячутся сны, и вздыхает рубиново эхо.
На пороге зимы облетевшие кроны ветвей...
Прячет стоны дождей многолосье остывшего лета,
Белым пухом зимы возвращая сезоны дождей.

В мутном окрике сна, прорывая глухую завесу,
Бьётся яростно мысль, неподвластная почерку снов--
Ты перечишь себе, измеряя стихии по весу,
Ты теряешь себя, уходя лабиринтами слов...

В белый юный рассвет восходило эфирное утро,
Полосатый туман отпускал новый солнечный век.
Желтоглазая ночь уходила кому-то...

Критерий, сущность, праведность, порок
Все принципы равны для жизни впрок
И люди перед выбором - каким полить
Росток, чтоб возродить его в цветок

Пустыня душит жадностью воды
Напиться хочется, убийству вопреки
Росток повянет, страстностью томим
Зато тела людские влагой сохраним

Из холода земного вырвем грудь
Разденем ближнего, успевшего заснуть
Росток отбросит лепесток в метель
Но из тепла не видим чуждых нам затей

Сезон дождей измочит до костей
К костру души не пустим мы...

Букет из снежинок в охапке.
Узоры морозных полей.
Иду в меховой тёплой шапке
По крыльям живых лебедей.

Я слышу, хрустят как их кости
И мнётся нежнейшая кожа.
Лежат подо мной словно мостик
Они никого не тревожа.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 20.03.2013

А в Москве за окном - ноль
То дожди, то опять снег.
Дворник сыпет кругом соль,
Соли дымка - дорог след.

Просолилась зима вся,
Огуречный рассол луж -
Нулевая тоска, злясь,
Гонит стаи седых стуж.

А на ветке кричит грач,
Не весна ведь, сезон вьюг!?
Но опят о карниз вскачь
Дождь сквозь белую льет мглу.

Не по-русски, все как-то, нет:
Уж к крещенью спешит год,
А ботинок косой след
Не скрепит, не звенит лед.

Я на лыжи смотрю злясь
Сам собою пришел вздох.
На лужайках земля...

Хмеля не было, лишь ностальгия, о том,
что память сохранила, отсутствие цикад.
магнолии не стало, лишь сосны, ели и бе-
рёзы, наполненность, а шахматы на стол,
спокойствие основа сновиденья, Лолита,
всё из детства и забвенье той жизни, что
была, Керенский и Набоков, Россия, Ле-
нин, и Симбирск, и путь другой, где кока-
ин, всех к стенке и покой, каналов и «гу-
лагов», Швейцария, гостиница, у озера,
костяк, мечтаний, Даниила, где всё и ло-
дка и коньяк, и бархатный сезон, маньяк...

Деревья за ночь подморозило,
Молочным цветом нарядило,
Аж зрение моё не верило,
Глаза ладонями прикрыло.

Стоят, блестят, переливаются.
Я будто в сказку попадаю.
Краснеют уши, сердце тает.
И птички с веток улыбаются.
-
Сергей Прилуцкий,2012, Алатырь