Катя-Катюша

Ты казак у нас отменный,
ты в Германии живёшь.
Друг, товарищ очень верный,
стих зарядами даёшь.

Поднимаешь гири, штанги.
Казахстан тебе родной,
по степям катал ты санки,
всё летишь туда мечтой.

Пусть цветут в Душе жасмины,
философский ум звучит,
а в глазах горят рубины,
сердце в радости стучит.

Степь привольная пусть снится.
Жизнь и Родина – Земля
даст всегда тебе напиться
рифмой светлого огня!

Желаю
Радости, здоровья, смеха!!!

Вгрызалась смерть в окопный бруствер,
выплёвывая мёрзлый грунт,
сухой и для неё безвкусный.
И в краткой толчее секунд
рвались и судьбы, и шинели
на клочья или навсегда.
В истерике шальной шрапнели
катилась русская звезда
по закоптившемуся небу.
Но заглушая тихий стон,
как-будто сон, как-будто небыль,
пасхальный возлетал канон
над выдохшейся канонадой,
и слушал обгоревший лес,
забывший птичии кантаты:
"Христос Воскрес! Христос Воскрес!"
И батареи вновь зверели,
показывая свой...

Каким ни был бы могучим КГБ,
Воля Божия сильней и круче,
Пряником поводит по губе -
И пинком под зад с навозной кучи.

Как, кого накажет Бог за Свой народ,
Можем поимённо мы припомнить:
Сталин не тащил на эшафот
Всех за пейсы и за имя Моня.

Как бы ни был тот тиран с людьми неправ,
Он не слыл безбожным юдофобом,
Даже Троцкого с пути убрав...
Лишь с врачами прокололся Коба.

Над врачами меч зазубренный подняв,
Под собою сук срубил по сути,
Потому и умирал три дня
Без врачебной...

Ступаю к храму по лестнице мраморной,
Сжигает ауру жизни аморфной.
Лики суровые давят на сердце,
Кручина виднеется неимоверной.

Бросаю ношу,руки освобождаю,
С грохотом катится,взглядом сопровождаю.
Скидываю одежды с себя тяжелые,
Господи! Что же-то ноги,как не живые?

И вижу, пламенем весь ужас объятый,
Гордость горит-ярко сияние.
Взмолился о помощи к светлому ангелу,
Открывается силой второе дыхание...

P.S. Есть в жизни минуты,не свести берега.
Вспоминаешь светом лучшего друга...

А поезд всё мчится со скоростью света
Сидят пассажиры и смотрят в окно;
И нашего мира для них теперь нету
Они далеко уж, забыли давно.

Сидят пассажиры – один на скамейке:
Пустыня, печаль и тоска в их глазах;
Их внешность различна: плащи, тюбетейки;
Но в лицах нет счастья, Лица нет в слезах.

А поезд всё мчится – и тонет в закате:
Здесь утра нет с днём, и не властвует ночь;
Он из пустоты в пустоту вечно катит,
От мира всё дальше уносится прочь.

Он время оставил – и путь...

Так мне и надо. Вновь «попал», засранец!
В своей стране я словно иностранец.

Всё, решено, «линяю» за границу -
В Анталью, в Барселону или в Ниццу.

Там развернуся в полную я силу,
Возьму в кредит на набережной виллу.

Возьму «Роллс-Ройс» шикарнейший впридачу,
Гектара в два бассейн и с садом дачу.

С подружками – Марусей, Таней, Маней -
Обедать буду только в ресторане.

Катать на яхте их и тра..ть круглый день,
Забыв стишки и прочую мудень.

Исчезнет прошлое, как дым, в...

Где похерена сплочённость -
можно совестью не мучась,
невзирая на учёность,
проповедовать дремучесть.

Чтобы выставить "за двери"
тех,кто жил,и не просил их
кувырком катиться к вере
в сверхъестественные силы.

Чтобы всё,что ни случится -
было списано "на Бога",
чтобы зря не горячиться,
если на душе тревога.

Чтобы "умникам" - судачить
о раях и преисподних,
недоумков - озадачить
Житием Рабов Господних.

Чтобы куталось паскудство
в лесть и одухотворённость,
чтобы мнимой веры...

Как полыхали пО Небу зарницы!..
И ветер пел, и лихо кроны гнул.
Он мчал в своей небесной колеснице,
А по земле катился грозный гул…

Метались тучи, расшибаясь дробно,
Хлестали струи, водные кнуты…
Пал на колени мир на месте лобном,
И принял очищенье от беды…

Я родился в год смерти Сталина, чтобы встать под знамёна Брежнева,
Сколько лет и снегов растаяло! «Ты прости меня, Господи, грешного…»
То, что раньше казалось праведным, мишурою сверкало ёлочной,
Жизнь катилась в огнях и радугах, а очнулся в морозе полночи.
Не крещённым по весям странствовал, где решенья, увы, поспешные,
Где слова и знакомства праздные! « Ты прости меня, Господи, грешного!»
Бог послал мне тебя спасением и такой наградил профессией,
Где нельзя без его крещения, окрещен и...

Лесные дороги сыры и темны,
здесь солнце скрывается рано.
Тотчас вылетают мошка, комары,
и зябко с ночного тумана.

В болотах уныло кричит неясыть,
голодна, совсем одинока,
по ряске бежит чуть приметная зыбь,
над местом, где шибко глубоко.

Валежник хрустит, хруст печальный, чужой,
как будто бы чем недоволен,
вот вспыхнул костёр, огонёк небольшой
метнулся, игрив, своеволен.

Костёр занялся, тени стали скакать,
по елям, ну словно по шторам,
прислушайся – стали тебя обсуждать,
ты...