Картин

Наталью Вячеславовну мы очень сильно любим.
Стихи ей посвящаем, картины ей рисуем.
С Натальей Вячеславовной мы делаем газеты
И едем на экскурсии узнать про то, про это.
Наталье Вячеславовне с нами очень трудно.
Хочет она сделать класс красивым и уютным.
А мы ей помогаем: всё моем, украшаем.
И класс преобразился и стал неузнаваем.
Натальи Вячеславовны добрее нет!
И мы передаём ей большой-большой привет!

На меня навалилась Беда…
Раскорячившись, лезет в ворота
И орет, «…шо ей замуж ахота!..»
«Шо мичтала и долга ждала!»
Серебристая словно зола
Заскрипев по виску сапогами
Она вносит Отчаянья знамя
Пузырясь и искрясь, как слюна
По-хозяйски, с ногами на стол
Не любя, не надеясь, не веря
Без оглядки на двери и время
Мне шипит, «шоб калечко нашел!»
Что решила со мной теперь жить
И «явилася ни панарошку»
Что припомнит мне все понемножку
Что не знал, но успел позабыть
Все надеясь, «авось...

Мы остаёмся, уходя:
Могильным холмиком в пустыне,
Мазком прекрасным на картине,
Прохладной сочностью дождя…

Мы замираем на устах:
Красивым словом, пышным мифом…
Подпиской под секретным грифом
Стоим на пыльных стеллажах.

Мы растворяемся в строке:
Безвкусным кичем и смятеньем…
С искусственным недоуменьем
Скисаем в звёздном молоке.

Мы расцветаем в пустырях
Мозги дурманящим пейотом…
Погрязшим в наслажденьях мотом
Пускаем по-ветру свой прах.


Мы остаёмся, уходя…

Я творю в своем пространстве,
Грязной лапою не лезь,
Не учи меня, засранца,
Стилю, ритму, строю мест.
На искусанной картине
Кожи матушки-души
Швами штопал я малину
Дыр кровавых, ты не рви
Этой нити свежий воздух,
Серебро моей страды,
Не в надел мне чей-то посох,
Я склоню горб у беды,
Окунусь в ее засолы
Да раскинуся петлей,
Я творю своим простором,
Нервным словом холостой,
Пьяный, вольный да не в блеске
Позолоченных судей,
Пусть кривится слух до треска,
Мне, убогому, елей...

Твои рисунки, твои картины,
Твои желания... Всё стёрто водой.
Твои наброски, как кубы дыма.
И вот ты снова стала декабрём.

2

Не бойся боли, уже не страшно.
Ты стала птицей, что не хочет домой.
Ты стала песней без слов. Ужасно,
Теперь не боишься, потеряв свой покой.

Ты падаешь вниз, сломав свои крылья.
Ты забываешь глаза.
Ты замерзаешь, все чувства застыли.
И покидаешь май навсегда.

3

В закрытой клетке сердцебиение.
Ты считаешь, что смысла в нём нет.
В твоих глазах...

В покоях взору недоступных
Жил гений каверзный с рожденья –
Хранящий: сон – для неподкупных,
А для ответственных – сомненья.

Ночами он царапал стразы,
Дарил с утра гостям похмелье,
Как имитировал экстазы…
А как расстраивал веселье…

Красиво. Ярко. Беспричинно,
Для смеха! Может, для острастки
Водою разбавлял он вина
И добавлял жестокость в ласки.

Шутник. Бестактно, беспардонно
Марал бытийную картину –
Выращивая белладонну
Там, где давно цвела малина.

И странно. Гения...

Потёмки, смена кальп, томительное дление,
Невовремя любовь, кармическое дно,
Согнувшись отползать от чудного мгновения,
Спасительно глотать совместное гавно,
Вот она воронка, вот оно молчание,
Между красно-белым чёрное течение,
Последняя картина, лёгкое касание,
Сатори ускользает, сладкое падение...
Ослепшие глаза от света не спасение,
Оборванный стопкран, наощупь марш-бросок,
Бессонницей висит, избегнув омертвения
Ребёнок нерождённый, зачёркнутый мирок,
Но вот оно всеобщее, вот оно...

из воспоминаний соткан ковер памяти
узоры один уродливей другого
а иногда глядишь - так вроде красиво
вычищаешь ковер от пыли
какая глупость - картину показывать частями
но не для всех - авторы лоскутков
ведь иногда тайны не только твои
и причудлив и дорог узор сплетенный лишь для тебя.
чем больше его увидят, тем он обыденней станет
и быть может - совсем неприглядным
станет уродлив, так стоит ли
создавая уникальное уродовать
и показывать вблизи - великое

Нарежем лучок, помидоры и хлеб,
Поднимем стаканы, схлестнёмся в дискуссии
О вечном, святом, дорогом нам искусстве,
О миропорядке, о тайнах судеб.
Художник закончил вчера натюрморт.
На нём – пиво в кружке и рыбка солёная.
Любуюсь, и мой организм утомлённый
Настроен на спирт, а отнюдь не на спорт.
Ведь пена в той кружке, осевшая чуть,
Ну в точь настоящая! Сдуть бы и ладно,
И пить сей напиток, прозрачно-прохладный…
Как жаль, что нельзя хоть глоток отхлебнуть!
А рядом с картиной на...

Древнее видение, постигшее меня на склоне дня,
Фантасмагория затмения, прощенного собой огня,
Звезда, погибшая на крае вечности хромой
Стук сердца в небе, гром забвения звал домой.

Так я родился и включился в ритмы мира,
Так восприятие застыло, утвердив единственную верную картину,
Вот так и стал самим собой, едва родился,
Вот так и жил, та к и любил, так с жизнью навсегда простился.

Моя монада трепыхалась, очарованно шутя,
Кусалась, зубки скалила и выла, словно малое дитя.
Она не...