Картин

Очарованный мир,
Красное солнце,
Цвет самых красивых картин,
Майские грозы.

И судьба как мгновение молота
Сокрушающий удар
Впечатление стойкого холода,
Оглушающий шум и гам

Магия любви
НЕ стой близко-близко
Магия любви в тисках твоих,
Магия любви
Ты стоишь так близко у края пропасти
Не умрешь от тоски.

Попросишься в путь дорогу дальнюю
Ночной путь
Встретишь друзей отчаянных
Не дадут уснуть

И снова в мгновение молота
Роковой удар судьбы
Ты бежишь. Счастье золото...

Вплетая переменчивые мысли в узоры осязаемых картин,
На небе рассыпая звёзды- искры в догонку уходящих бригантин.
Алмазами выкладывая тропки, ведущие в долину всех "хочу",
А в шуме ветра, из незримой лодки, указывать дорогу к всем "могу".

Рассказывать ночами сказку странствий, рисуя силуэты кораблей,
Долины, горы, водопады счастья, оазисы в пустыне из камней.
Переплывать бушующие реки, карабкаться на скалы к пикам гор,
И слушать песню- шорох листопада у тишины размеренных озёр.

А по...

В зените мая пламенных камен
Легки рыданья, славя кровь Завета,
Давай крестами выжжем темень вен,
Окрасим багрецом святые лета.

Ах, поздно этих князей веселить,
Сплести ли приснотравеньские косы,
Как вечности убийц не обелить,
Сейчас хотя упьются кровососы.

Елику неземные пламена
Для странников эльфических возбранны,
Табличные сокроем имена
И далее пребудем недыханны.

Горит, горит над лотосами высь,
В дионисийской роскоши вечерний
Олимп, а бездны змеями сплелись,
Нам тирсом...

Мы вершниками Бога были там,
Где сады желтеносные змеятся,
Погибших выводя к святым постам,
Доднесь на нас века смотреть боятся.

Звездами их проткнули небеса,
Под мертвым дуновением Борея
Мы вняли гробовые голоса,
Червей нешелковичных лицезрея.

Огнистых подводили нам коней,
Гермес тогда заравнивал дорогу,
По конусам немеркнущих огней
Стезя любая жаловала к Богу.

Элизиум пред нами отблистал,
Истаял Апокалипсис в подсвечных
Снегах, но пуст видений пьедестал,
Сервируют столы...

Жесть звоном принуждая отвечать,
Глуша русалки песнь веленьем свыше,
Вколачивая божью благодать
В извилины и крыши – весенний дождь.
Актёрский шик. Перун программный гвоздь
Забил, играя паузой в репризе.

… ты лишь хотел помочь мне устоять
На лунном ускользающем карнизе,
осатанеть.

Но вольный луг газончиком острижен.

В неоне грозовом сверкает прядь
Фиалковой мечты - побыть в Париже
И …

В тумане Сан Франциском
Мостов не различить.
Не надо быть туристом
Что б чудо оценить.

Наведенная резкость,
Направлен объектив:
Невиданная редкость —
Выставка картин.

Наброшенная куртка
И карту не забыть,
Пейзажи на открытках
С жизнью не сравнить.

Наверно слишком близко —
Не трогает пока.
Чудесней Сан Франциско
Всегда издалека.

Соборов обелиски.
Набережных ленты…
Город Сан Франциско —
Легенда из легенд.

San Francisco

Изморось края, рая, где ты? мой камень не пом-
ог тебе и не надо пялиться, плавных мелодий жур-
чание молока, наливающееся в кувшин, сворачи-
вай всё на отсутствия зимних шин, разбито в
кровь лицо, и машина не подлежит восстановле-
нию, и при чём тут умение, по встречной полосе
е-се, только и успел сказать, подушки безопасно-
сти дума, ё, вырезали болгаркой её, его (лицо) голову,
беречь (говорила же мама) нужно смолоду, оло во,
свинец, подумал, вот и пришёл…………….
невольно и потерял...

Прелюдия тепла - февральские метели:
в их музыке живёт вселенская тоска.
А где-то мальчик-март разводит акварели
для будущих картин.
Весна совсем близка!

Окажется она и ветреной, и нежной,
минорной в чём-то, но
мажорною - сполна.
Смятенной.
Озорной.
А в главном - неизбежной,
как первая любовь...
На то она - весна!

Ещё немного и
начнёт будить ватагой
проворных и cмешно-драчливых воробьёв.
Осталось до неё каких-нибудь полшага.
Полвдоха.
Полстроки - осталось до неё.

Час ночи
Не могу заснуть...
И я, помимо прочего
Свой вспоминаю путь

Я понял, что излиться на бумагу
Душа желает в очищенья час
И этот час настал...
Беру перо и начинаю свой рассказ

А что повествовать и чем делиться?!
Истерзана кровать и ноет поясница
А в голове сумбур, картин и лиц смешенье
Тоска, неврастения и сомненья...

…Полуоткрытый рот, и твой укор в глазах
Исаакиевский собор в строительных лесах
«Астория», Нева, и прелесть белой ночи
(Тупеет голова — уже два ночи...

Калька

Взвиваясь над назойливой толпой,
Стандарт сбывает крашенный Меркурий,
И дракул заражают красотой
Фигуры пустотелых дев и фурий.

Заверченные в глянец до плечей,
Сиреневою матовой прокладкой
Обжатые, глядят, и нет прочней
Уз ситцев кружевных изнанки гладкой.

В зерцалах бельеносных тьмы скелет
От пола источается, лелея
Гофриры лядвий меловых, паркет
Скользит крахмально с пудрами келея.

Венеция – обманутых юдоль,
А мы зане храним ее зерцала,
Чтоб вечная танцующая моль...