Канон за болящего

Я люблю тебя, Жизнь, за безмолвный рассвет,
За горячий и знойный твой солнечный свет.
За вечерние сумерки цвета огня,
За ночной ветерок, что ласкает, пьяня.
Я люблю тебя, Жизнь, за морозы, снега,
За жару и дожди, за прохладу, ветра.
За моря и озёра, реки и океан,
За поля и луга, и за гор караван.
Я люблю тебя, Жизнь, за осенний туман,
За весенний, цветочный, пьянящий дурман.
За морскую волну, за хмельной летний зной,
И за снег, что хрустит под ногами зимой.
Я люблю тебя, Жизнь, за...

А не болтаться ль иным, на берёзах,
коль Революция грохнет сих, в буре?!
Ветер-сподвижник, в их странности позах,
лишь колыханием, да к каждой фигуре,
в коих надежды, желания, вопросы
сгинут, в мгновения с жизнью разрыва...
Души погибших ( Не вы ль, Альбатросы? ),
уж не летать вам в мечтаниях порыва,
иль не порхать, словно бабочки, роем...
Счёт недовольных, кошмар увеличит...
Спесь равнозначна болячке, аж с гноем.
Стоит лечить ли? - Ведь мрак обезличит...
Может не надо и смерти...

Наш дуэт записали на пленке,
что лежит и пылится в архиве
на древесного шкафчика полке.
Разливает нам жизненный ливер

По артериям эту болячку -
Видишь, снова тобой лихорадит.
Не решила девчонка задачку
(с математикой явно не ладит).

Все осталось, как раньше, как прежде -
Мы кидаем друг в друга снаряды.
И отказы даруем надежде,
Выжигаем молебные взгляды.

Только, кажется, кончились спички
(у меня уж пустуют карманы).
Но ты едешь в другой электричке,
А я в этой читаю романы.

- Ты свой «КРЕСТ» втихомолку тащи, -
Мне толкуют «друзья и подруги», -
Лишь в себе недостатки ищи,
А в других же – ищи лишь заслуги!

Убери зеркала с наших глаз!
Добродетель твоя – хуже грязи!
Никому твой не нужен Подсказ,
Легче верить «Знакомому Князю»!

Утомляет всегда Правота,
Большинству неизвестные Знанья,
Душат собственная Срамота
И болезненные притязанья!

Не касайся болячек души,
Не ищи на свой зад приключений!
Прекрати поучать! Замолчи!
Поменяй свой предмет...

Когда вся страна
Делится взахлёб воспоминаньями,
Когда народу упорно
Раздирают непросыхающую болячку,
Не осталась, само собой,
В стороне от прений
И палата отпетых придурков,
Жующих гудронную жвачку.

Собрались все потихоньку в углу,
В самой дальней и грязной палате,
И стали совместной гурьбою
Судить да рядить (вот те нате):
«Это ж какое-такое дивное диво
Сумело в стране приключиться,
Что и дурням последним оно
До сих пор всё мешает забыться?».

Обсасывали проблему, как...

В болящем теле вызревает дух ...
В который раз их интерес раздельный
И разный вес здесь нравственно-удельный
На качество, на внешность и на слух!
Страдает плоть, - болезнь Подсказкой тут,
Что недостаток Нравственности это!
Страдания ж иные у поэтов,
Когда с "горбов" их Крылья прорастут,
Да и сознание прорежется не так,
Как принято у множества - нормальным!
Для некоторых лишь только аморально,
Делец где плут, обманутый - простак!..
Раз дух растёт - меняется и плоть,
Воспринимая боли...

Жил человек и добр, и щедр,
И честен безотказно,
Он был приветлив в меру мер
И мыслил незаразно.

Он не копил, а отдавал
Просящим и болящим
И суть свою не продавал
Пугающе-кричащим.

Да,не жалел! Он верил,ждал,
Что всё ему вернётся
Тем воздаянием похвал,
Когда Суда коснётся...

И протянул ему Гонец
С поклоном камень в руки:
- "Возьми, прислал Небес Отец
За все твои заслуги!"

Трудяга взял и, загрустив,:
- " Не много,видно, значу...",
С обрыва в реку опустил
Сей дар...

Уходят те, кого мы любим,
И чей уход не пережить!
Их образ вечно сердце будет
Открытой раной бередить.

И взгляд прощальный стал понятен:
Им не хотелось уходить…
И то, что им помочь не в силах,
Не сможешь ты себе простить!

Как сильно мы по ним скучаем!
Увидеть только бы на миг!
Но в горле спазмой застревает
Души болящей горький крик…

Друзья! Спешу я поделиться:
Учёные открыли, что
Мозги обязаны трудиться;
Маразмы станут нам – ничто!

Если хочешь, чтоб болячки
Не напали саранчой,
Тренируй своё ты тело,
Не давай ему покой!

Много бед нам лень приносит;
Старость тоже встала в ряд.
Не ленись! Тогда ты сможешь
Дряхлость отпугнуть назад!

На меня навалилась апатия...
Мне бы двинуть ее по башке
снеговой (иль обычной) лопатою
и отнесть на помойку в мешке,

но она, если вылезет, гадина,
на другого тогда нападет,
и без жалости, и без симпатии
будет грызть его жизнь напролет.

Видно, мучаться с этой болячкою
мне придется пока одному,
и бумагу напрасно я пачкаю
потому, что болезнь не уйму...