Каминный

Нашел увлеченье себе Буратино,
Рисует теперь он большие картины.
И дарит картины любимой Мальвине,
На всех нарисованы только камины.

Снег заметает следы за окном,
Те, что остались за мной возле дома.
Шёл я и думал, что скажешь потом
Ты про меня. Вдруг я стал незнакомым?

Вот и в камине дрова не горят,
Словно с тобой предвещая разлуку,
Словно никто в этом доме не рад,
Что я пришёл и на них поднял руку.

Только вот ты, как сама не своя,
Не узнаю я тебя, и похоже
Ты рассказать хочешь всё, не тая,
Видимо, так дальше жить ты не можешь.

И что-то новое я нахожу,
В этих глазах, где попрятались звёзды.
Знаешь ведь...

Как подняться в тяжкий миг,
Чтобы не стонать от боли..
Как вдыхать когда нет сил,
Чтобы жить в ладу с собою..

Как не плакать у камина,
Когда слезы льются сами..
Как бежать сквозь лес густой,
Когда камни под ногами..

Выход есть и дверь открыта,
Просто в темноте ее найди..
Прикоснись рукой к Стихии
И почувствуй мир в себе..

Ночь плывёт
по волнам тополей.
За бортом - осень.
Промозглый хмель
оседает
в пространство комнаты.
Полная чаша
полной луны
сквозь дым листопада
и фрески фасадов
льёт раскалённое олово
на голые
серые стены.
И мы дышим
тоской
осеннего сада,
где илистый ветер
тянет на дно,
где дыхание,
как лёгкий туман,
где смог фонаря,
как цветок
в пустыне.
Ныне и присно
сквозь иней
взгляда,
только одно -
огонь в камине,
и винный отблеск
в рябиновой кисти
заката…

Осень, октябрь - пора золотая,
Солнца последние дни –
Яблок обилие, сбор урожая,
Листьев янтарных огни...

Скоро мороз предвещают прогнозы,
Хоть и не верится мне -
Также как летом, прекрасные розы
Радуют цветом в окне...

Лес у воды за берёзовой рощей
Спит, отразившись в пруду –
Кудри берёз нежно волны полощут,
Выросших в ближнем ряду…

Утром с лукошком шагаю вглубь леса,
Вздумал поджарить грибы -
И в предвкушении деликатеса,
Рыщу средь листьев рябых…

Осень, октябрь – пора...

Она его держала руки,
как каравеллу — якоря.
Он, обрубив канат разлукой,
покинул гавань сентября.
Она не верила прибою,
что окатил её волной
дождей наполненных тоскою
и жёлтой, мокрою листвой.

А вечерами у камина
кляла губами пустоту,
в которой прятала картина
лицо от света в темноту.
Ночь застывала на страницах
тягучей пастой, как смола...

...во снах намокшие ресницы
порхали, словно два крыла.

В паутине стены и графин разбит
лампочка сверкает и камин горит.
Бахрома на окнах, не видать ни зги,
жизнь, её начало? иль конец лузги.
Небо сизы тучки и тумана блажь,
аппликаций море и один коллаж.
Зелень вод и травы, и ковыль белес,
на листе заглавие, стихотворный чес.
Плач стоит на улице и в душе тоска,
боль водой сочиться, немощи доска.
Не исправить всё же и могилой горб(?)
убежала удаль между пальцев, «ёб!»
Не начать сначала, вот те крест, ей-ей,
и морщин всё больше, «ладно, не...

Все стихи у Буратино
Не понравились Мальвине,
Потому что мальчик милый
Воспевал в них лишь камины.

Вотчина или другой край, нам будет
там хорошо, вай, или нет, плохо, смена
необходима, евдоха, в каюте или на коне,
за сохой или по сырой земле, или лежать
распластав/раскинув руки, превратиться
в продолжение линзы-земли и впитывать
или пропускать, преломляя,
всё что примет извне, она, дорогая,
пенье птиц или шелест листвы, ароматов
волны, хвои или ещё чего, овны, рыбы,
быки, скорпионы и т.д. и мотыльки без
адресов или где-то рядом на чьей-то гру-
ди или в кресле возле камина...

Я поставлю блок на любовь.
Заблокирую я свои чувства.
И не надо сжигать письмо,
Возведенное в степень искусства.

Один клик и его уже нет.
Все сгорит как в камине строчки.
И потухнет любовный свет.
И расставлены будут точки.

Ты права, ведь тебе не надо,
Чтобы выпил тебя до донышка.
На посеянном поле любви,
Не взошло ни единое зернышко.

Очень больно любить одному,
Ведь отсутствует синхронизм.
Я поставлю блок потому,
Что любовь это не мазохизм.