Каменный

Поздняя осень, листва облетела…
Солнца не видно, степь не согрела!
А степь зеленеет наша донская…
Отава отросла, зеленеет родная.

Есть чем кормиться косулям, оленям,
А правителям нашим размышленья…
Животноводство возрождать пора!
Для России Матушки! Станет награда.

Не так же санкции наложили сейчас!
Чтоб народ без импортных продуктов
на Руси угас…
В 90-е уничтожали животноводство
И сельскохозяйственное производство.

Чтоб Россия зависимой была от импорта!
Да! Была в каменный...

Я не нужен в мире никому,
Люди в нём, в себе собою живы.
И я в нём, не верил зря уму,
И не усмирял, души порывы.

Искренность и честность не в цене,
В мире, где за деньги в церквях свечи.
Не согрел души я в их огне,
И на ней, не стало во мне легче.

Нет на сердце кожи, но есть шрамы,
Болью, мир их смог мне нанести.
За характер дерзкий и упрямый,
И сквозь время, напролом пути.

Знал на вкус слезы и пота соль я,
И чужим, не кланялся Богам.
На душе, родных степей раздолье,
И ей...

Мне дождь с утра играет под сурдинку
на тонких струнах парковых оград
осеннюю мелодию утрат
и обретений.
Словно Эвридика
нисходит осень в каменный аид,
в разноязыкий тартар узких улиц,
где фонари бредут, слегка ссутулясь,
где лето лист желтеющий таит.
Так седину в роскошных волосах,
так позднюю любовь от посторонних
скрывают.
Медяки в кленовых кронах
заплачены за птичьи голоса…
А мы с дождём идём.
В такой ходьбе
замедлен ритм, как в ритуальном танце,
за шагом шаг.
И можно...

Чтоб Алчности служил
Холопом верным ты,
Страх ловко наводил
К душе твоей мосты.

Ужасным назначал
Всё то, что круг тебя,
И в воры попадал,
Кто шёл к тебе в друзья.

И вот не светлый дом,
А крепость у тебя,
Да только нету в нём
Сияния Огня.

И каменный забор
(Тюрьма твоей души),
Чтоб не забрался вор,
Ведь, ты пред ним дрожишь.

Ты набираешь псов
(И люди в них идут),
В надежде от воров
Они тебя спасут.

А страх, он тут, как тут,
Готов тебя сожрать,
Чтоб ты не мог из пут...

Когда мечта, пленившая падёт,
Злобным обернётся гадом!
Не вздумано зачавкал пулемёт,
Безумный зверь плюющий ядом.

Размнóжаться утопий корабли,
Умы сгорели, но мы не виноваты.
По улицам кричали и влекли,
Назойливо военные плакаты.

Без выбора смотрели прямо в пасть,
Боялись ствола сдавленных известий.
И смерть взяла оправданную власть,
Придя к толпе как суженной невесте.

И стройно шли в могилы мы толпой,
В одной тюрьме склонясь над чашей.
Хлеб каменный жуя с проточною водой...

Опустилась ночь на землю,
Время для любви.
Город каменный не дремлет,
Грех не уловим.
Шумных улиц вереницы
Манят и зовут.
Здесь стираются границы
В снах и наяву.
Светофор на перекрёстке
Открывает путь.
Вот скамейка у киоска,
Сесть бы. отдохнуть.
Но кипит жизнь молодая,
И зовёт вперёд.
Всё, что сердце принимает,
И душа поймёт.

Яркий свет огней
В глаза предельно светит.
Яркий свет огней
Зовёт меня идти.
Как мечталось мне
О том, что кто-то встретит,
Станет мне родней,
С кем...

Постепенно в России от цивилизации отучают,
То воду, то свет частенько сейчас отключают…
В двадцать первом веке вернулись в капитализм,
А не пошли дорогой В.И. Ленина, в коммунизм.

От крепостного право никогда и не уходили,
Многие при нём и в советское время жили…
Коль грянет сейчас ядерная на планете война,
Вот и наступит каменный век в мире тогда…

Хотя русскому Ивану в жизни не привыкать!
Он и в землянках, веками мог выживать…
Хотя немного в цивилизации пожил здесь он,
Видать...

Как увидит Герасим кирпич,
Так застынет, как каменный, рядом,
Словно напрочь разбил паралич,
Или кто-то попотчевал ядом.

Я - хозяйка в тесном доме,
Но живу впотьмах,
Пахарь-Свет зерно уронит
На моих полях

В дальних рощах пусто, голо,
Мокнет лист на пне,
Зимний гость, седой Никола
На пути ко мне.

Стукнув ставнем, вровень станет
Страстотерпный лик,
И приветливо заглянет
лубяной старик,

вдруг пахнет коровьим летом
из земных хором,
и зальется белым светом
потеплевший дом…


Обмелели норы рачьи,
Камушки на дне,
Рыбий царь, кряжистый Лаче
Машет гривой мне,

"Дочерей моих и деток,
Парень, не...

Однажды, в размышленье погруженный
я испытал желанье закурить,
и видел я: во мраке подсознанья
ехидный глаз зажегся, голова
змеиная из мрака проступила,
дразня меня раздвоем языка,
но размахнувшись, мощно я ударил
в прищурый глаз, и тут же, отделившись
от телесов, глава преобразилась
в подобье жабы
и ушла в глубины,
и вместе с тем желание исчезло….

Однажды, в размышленье погруженный,
почувствовал я в сердце чистоту,
и видел я: душа моя сидела
на каменной ступени; белым светом...