Как звучит Шопен

Кто там? В шершавой, мокрой шкурке?!
С купавкой жёлтенькой. В руках?!
Он приближается к фигурке.
Блестит слеза в её глазах.

Зелёный Жаб решил жениться.
Невестой выбрал деву Дюйм…
Она ж Зелёного боится.
Полна головка грустных дум.

А он всё ближе. «Ква! Малышка!
Ты посмотри, как я хорош!
И молодой, совсем мальчишка.
На маму очень я похож.

Садись на спину. Покатаю»
Звучит вокруг Ква – Мендельсон.
Дрожат коленки «Умираю…
Быть может это – страшный сон?!

Закрою глазки. Сплю я...

Снежинкой хрупкой вдруг застыло время,
Блаженный миг, как фото проявив,
Где снято безнадёжной жизни бремя,
И трепетно звучит любви мотив.

В сознание вошла стрела прозренья,
Волшебным светом озарился мир,
И ждёт души и тела примиренье,
Какого ждать уж не хватало сил.

Как феникс возрождается надежда,
И сыпется с души житейский хлам.
Здесь делится судьбы листок небрежно
На то, что «до» и «после» пополам.

Что было «до» – вдруг прочно позабыто,
Что будет – нелегко предполагать...

И вот она – Заря, Заря!
Рубином нежным прокатилась
По небу синему, даря
Сюжет божественной картины.
Смеются листья и песок.
Летает вечность звёздной пылью.
И пламенеющий Восток
Несёт восторг на лёгких крыльях.
Ещё чуть-чуть и солнца луч
Пронзает время жаркой болью.
Звучит мотив небес. Певуч –
Привет! Привет! Любви раздолье!

Что-то шамкнула старуха,
Ртом беззубым — не понять.
Звучит голос её глухо,
Слов не разобрать.

Слепых глаз пусты глазницы,
Из них катится слеза.
Кто ты?! И зачем мне снится,
Сон, где люди без лица.

Странный мир моих фантазий,
Иль срез времени другой?!
Словно в сказачном рассказе,
Странный мир — я в нём чужой.

Люди эти без лица,
Все меня в том мире знают.
Дом в тумане, у крыльца,
Псы ленивые — не лают.

Навсегда сюда могу,
Я уйти — меня здесь ждут.
Отчего ж, я прочь бегу...

Мое сонное царство - в пыли рукотворной.
На семьсот лошадей - одни овцы окрест.
Я уже не найду ничего за иконой,
Всё нашли до меня и поставили крест

Моей поступью вялой крадутся раздумья.
Чтобы что-то найти - надо что-то иметь.
Я в который уж раз просыпаюсь от шума,
В моей глупой и старой, больной голове.

По следам идиотов шагают слепые,
Без сомнений излишних по кругу идут.
Как хотелось бы крикнуть! Но горло сдавило,
Моей песне звучать никогда не дадут.

Погодите чуть-чуть - мы...

Скрываешься в болотной тине, выходишь только по ночам.
Боишься дико каждой тени, что предстаёт твоим очам.
Все твои нервы на пределе и сердце бешено стучит.
А каждый шорох ночи громом в несчастной голове звучит.
Тебя не посещала смелость, ты не испытывал её.
Оборван, грязен, неопрятен. Вокруг тебя одно гнильё.
Ты весь уже пропах болотом, оно- твой безопасный дом.
Как в тине спрячешься, не сыщут тебя ни эльф, ни орк, ни гном....
Никто не знает, что в трясине лежит магический твой...

Как сон, видение былое
В душе о счастьи запоёт.
Но то, что было в нём тобою,
Того, что было, не вернёт.

Тоской душа моя томится,
Мне песни больше той не петь,
Любовь мне будет только сниться,
Что-бы проснувшись - умереть!..

Быть без конца и продолженья,
Как эта ночь и эта даль,
И звёзд тоскующих виденья
И, грёз томительных - печаль...
________________

Соловей, соловей
Не тревожь душу мне
Сладкой песней своей,
Что звучит в тишине.

Судьб обманчивых ложь
Развела нас с...

Скоро будет весна,
Все вопросы не в счёт.
На воде - бирюза.
И по дальним хребтам
Вырастающих туч
Пробежала гроза.

Скоро будет жара
Уводить караван
К берегам Сомали.
Будут реки мечтать,
И грустить о тебе
На картинах Дали.

Там, где пахнет листва,
Там и ночи без сна,
Там и берег пустой.
Только это не дом ,
Это только каприз
По дороге домой.

Померещилось вдруг,
Что слетела вуаль
На осенние сны,
И, всё так же, летят
Вновь за тысячи вёрст
Журавли до весны.

Утомлённые...

Хвалу Христу поют в церквах.
Во всех. И даже - в православной.
У нас с тобой одна стезя -
идти тропою "узкой", главной.

"В погибель тысячи дорог", -
поётся в христианском гимне.
В твоих стихах прославлен Бог,
мне это кажется взаимным.

Тебя за ежедневный труд
прославил Иисус прекрасно -
твои стихи о Нём поют
и, между прочем, очень классно.

Владимир, в сумраке земном
несёшь ты свет Христова мира,
так пусть всегда звучит о Нём
твоя евангельская лира.

Пластмассовый стаканчик на столе,
Наполовину пОлон он, и пуст…
В вагоне все слегка навеселе.
Янтарная утеха топит грусть…

Под стук колёс мелькает впопыхах
Калейдоскоп пейзажей… Натюрморт
Расписан по салфетке, а в руках
Сминаются стаканы, борт о борт.

Звучит пятидесятый тост подряд
Попутчики галдят, едят и пьют.
А ты, в окно усталый бросив взгляд,
Хотел бы помолчать, хоть пять минут.

Не суждено… Затейливый кураж
От новых километров лишь возрос.
И кто-то снова шерудит багаж...