К полудню усталость

К пОлудню не седым,
В мареве неба перисто,
Облако или дым
Розовым пухом пенится.

Солнечно. И в лучах
Даже не жар – видимость
Лета. Но хоть на час
Осень из роли выбилась.

Если сентябрь не зло,
Просто деревьев тление,
Значит, не повезло.
Выключили отопление.
18.09.05

Как черна эта жгучая ночь,
Словно ведьмы проклятой бровь
И теперь для неё я дочь
Одинакова наша кровь.
Я гляжу - в далеке кресты,
Чёрный ворон над головой,
Потому что со мной не ты,
А если со мной, то не мой.

Как бездарна утра синева,
Словно губы усопшей на век.
Я ошиблась, была не права
Ты такой - же как все человек.
Я гляжу, а в поле кресты
Поросли травой полевой.
Под крестами наверное ты
Для меня уж совсем не живой.

Как удушлива полудня жара
Буд - то руки за шею взялись...

Однажды в доме старой бабки
Нашли студентов двух в подкладке
Костюмов старых, а они
Лежали в комнате одни.

На койках странно шевелились,
На волю выбраться просились.
Они шептали так отчаянно,
А их заметили случайно.

И, вот, едва живые «спицы»,
На «скорой» отвезли в больницу.
И старый доктор без прикрас
Услышал горестный рассказ.

Мы ели все всегда немножко,
Еда у нас – хлеб, да картошка,
А, если вдруг найдется мясо,
Наступит миг святого часа!

Увы – закончились запасы...

Этот странный настрой на сентябрьскую осень,
Ну, и что, пусть дожди, пусть волнуют меня,
Мы у Бога с тобой Бабье лето попросим,
Не судьба, вот дела, может, хмуришься зря.
День начнётся с дождей, а к полудню оттает,
И на солнце просохнут все слёзы твои,
Заблестит позолота берёз, как святая,
Я прошу об одном – не грусти, не грусти!

Вектором холода утро
В сердце вонзилось,
Рассвет
Оповестил петушиный
Окрик,
Мир вскинул забрало.
Дрем я не смею прервать
Дух мой полуднем восходит,
Лишь
Ко движенья стезе.
Ночь черноглазая ближе
Моим усердиям скромным,
В ней нахожу я родство
И созидания повод.
Мать моя темная, скоро
Сын твой вернется к тебе,
Ныне заката гонцы
Ранние, осени правом.
Сызнова будем мы рыскать
Во философии звезд
Ветром раздумий прекрасных,
Когда пребудет со мной
Таинство лунной печали,
Как...

Сменяет сказку ночи - быль.
Восток лучами звёзды гасит.
Призывный бриз рассветный штиль
Лазурью волн в лагуне красит.

К полудню ветер засвистит,
Разбойником на кронах пальм.
Атолл от свиста загрустит.
Прибоем принесёт печаль.

Затянет мглою небосвод,
И море станет буро-чёрным.
Бурленье волн перерастёт
В неистовство седого шторма.

В порыве злости, Посейдон
Пробудит ураган-слугу.
И будет слышен жуткий стон
Деревьев душ на берегу.

Безумный шторм-армагеддон...

Книга вторая. Песнь четырнадцатая. Мировая Душа.

Пришел ответ нежданный на ее искания.
В далеком мерцании умственного пространства,
В устье пылающем был виден сияющий столб;
Казался он вратами затворенными, размышляющим в радости
Убежищем завуалированным и бегством к мистерии.
Прочь от недовольного, поверхностного мира
Бежал в грудь неизвестного,
Туннель и скважина из Божественных бездн.
Нырял, как будто в мистичное русло надежды
Сквозь многослойную, бесформенную, немую самость...

стих ветер
я не вижу тебя
ты стала невидимкой разлуки
превратившись в бабочку –
таинственную незнакомку
но во мне твои мысли
остались на память
бурлят и ползают
татуировками поцелуев
на побережье
рассыпаны свежие
мокрые звезды
запах моря
тысячелетия

сладостная
капает и растекается
жалостливая безнадега
словно будущего нет
и пока не предвидится
на горизонте никакого щедрого
санты клауса с мешком подарков
будущее таит лишь кота в мешке
люк в следующее событие
наглухо...

У уснувшего на бегу
Обладателя вечного двигателя
В кармане лежит
Бумажный самолетик.

На бумаге хоть и остались
Следы вычислений
Да, смешавшись с листвой
Осени солнечной системы,
Он покажет кто здесь бумеранг.

Архаично или непривычно
В сумерках полудня
Порой от этих
Показательных выступлений.

Кипятиться,
Наблюдая за банкой с водой.

А в степи не найдешь раковины.

Меня часто сжигали на священных кострах:
Кости, с хрустом, ломали, проклинали мой прах,
И, на плаху, к полудню, волокли из темницы,
Рвали в клочья одежду … и смеялись девицы.

Но, как прежде, бреду я по булыжной дороге,
Очень больно… в крови обнажённые ноги,
Век за веком мелькают тюрьмы и гильотины,
Лагеря завершают первозданность картины.

Знаю, что остановят незнакомые люди,
Прочитают вердикт свой суровые судьи,
И, конечно, повесят, или к стенке поставят,
А затем...