Эхо

Прорвётся эхом через годы,
Проскачет через расстоянья
Моя - священная свобода -
Той - лёгкой, трепетною ланью -

Прильнёт к ладоням влажным носом,
Вдохнёт устало, неспокойно,
Взглянув в глаза с немым вопросом.
А я в ответ рукой невольно

Скользну по ней - горячей, гибкой -
Созвучной ветру в небосводе.
...Забытой, тоненькою скрипкой
Заплачет где-то несвобода...

Цветёт душица и цикорий,
Слепит лазурью небосвод,
И всё сливается в мажоре
Летящих бабочками нот.

Ложатся краски акварели
С картин открывшихся миров,
Эфир разлившейся свирели
Уносит в пойму детских снов.

И снова слышится из Леты
Далёким эхом звонкий смех…
Там навсегда осталось детство,
В стране ромашковых утех.

Вы не свободны? Боже правый!
Вы одиноки? Бог ты мой!
Вы пьете мерзкую отраву,
Коктейль в себе: огонь с водой.

И превозносите за правду,
Что Бог внутри, что Бог как вы…

И кризис сложный ощущая,
Вы ощущаете в себе
Его величие, прощая
И всех и вся своей судьбе.

Лихой и лютой, и могучей,
У вас укравшей идеал
В лесу невежества дремучем,
Что вам всегда казался мал.

В столетьях гнете вы уродов,
Преображаясь в матерей
Или отцов не знавших брода
Через пространство лже-морей...

Взгляд в даль, которая внутри,
Расфокусировавшись в беспредметность.
Расцвел цветок любви в груди,
Стирая грани и конкретность.

И симфоническое lento
Гудит по нервам нежной нотой,
Разлившейся внутри абсентом,
Наполнив эхом мозга соты.

Я понял: где-то рядом ось
Вокруг которой бег вселенной, —
Центростремительный наркоз
Мелодий струнных притяжений.

У девчонок светились глаза
И мальчишки светло улыбались
Словно эхом летели слова….
В этот миг все со школой прощались!

Вечно пьяные школьники наши,
Стали в РАЗ и умней и взрослей,
И подруги одна другой краше…
Становились ещё веселей!

Этот миг - он волнительный самый!
Провожают вас в новый этап,
Поседевшие за годы мамы,
Взявши за руки ваших же пап!

Я теперь для вас будто чужая,
Я студентка в СУЗе одном,
И от слёз я опять умолкаю,
Плача не о своем выпускном!


Этот грустный...

Заря горела пламенем заката,
Вечерний сумрак закрывал луну,
Под ливень слёз безусые ребята
В тот вечер уходили на войну.

Мне помнится, как старший мой братишка,
Прощаясь,всех нас крепко обнимал,
В ту пору был я маленький мальчишка,
Причину материнских слёз не понимал.

Я маме говорил : "Не плач не надо",
Сжимая её серенький платок,
А уж на западе гремела канонада
И эхом уходила на восток.

И с каждам днём раскаты приближались,
Лишая нас спокойствия и сна ,
И мы от страха ближе...

Утро. Полураскрытый бутон горизонта.
Ледяная вязь сердца,
переписанная с папируса ночи.
Случайная встреча откликнется звонким
эхом молочных волос, лазоревых глаз,
радужных губ. Апрельский почерк
теплом дождя сведется в бутылочный тон.
Вдали пробежит движение чьих-то струн,
еще недавно творивших твое созвучье.
Улицы стянутся сонной ватой.
Сколько еще лун,
сколько еще случаев,
сколько еще ждать уходов-возвратов?
Утро. Тень от ночного костра ляжет пятнами,
вскружится веером над водами...

Нежно,как можно,дотронусь до щек,
Теплым дыханьем и эха струной.
Вечер уютный еще не истек,
Он в твоей власти быть рядом с тобой.

Росписи вспышек шальных светлячков,
Взгляд ворожит и сознанье твое.
В ряд расположена нить маячков,
Лентой волшебною в царство мое.

Плавно скользи в травах ласки моей,
Телом прислушайся,ты в ней и я.
В душах растений растай поскорей,
Шелестом листьев увидишь меня.

Нежная,нежная тайна безбрежная,
Привыкаю неспешно я,к твоему очарованию.
Нежная...

Кроет очи тень желаний,
Горечь - в стынущих устах…
Что не встречу, долгожданный,
До отчаянья устав.

Здесь я, милая! Ты видишь?!
Муж, конечно, не юнец!
Но в мои объятья выйдешь,
Как впервые. Под венец!

№1.2

Жарит так, что ломит кости.
Гонит прочь от всех реалий.
Напрошусь-ка к Майке в гости!?
И усну в тени рояля.

№1.3

Мёрзну. Нет, не по погоде!
Маюсь сердцем, мысль - в миноре…
Ты, как конь сорвав поводья,
Унеслась к горам – и в море.

№1.4

Тёплый бриз под ритм...

Жил да был Одноразовый Шприц и, казалось, что жизнь его миг,
Словно шахмат стремительный блиц, словно эха упавшего всхлип!
Каждый день погибали полки его братьев, идущих на бой,
Медсестрички, скользили с руки, вниз летели, сражаясь с бедой!
Говорил он за чьей-то спиной: «Моё имя услышит страна!
Если Грипп разразится Свиной или в город ворвётся Чума!»
И просился при этом в запас, убеждая, рисуя, моля,
То, что он эпидемии – Спас и последним уйдёт с корабля!
Время шло, покидали друзья...