Эхо

Слова - игра.
Давай играть в слова.
Их не жалеть, давать и брать обратно.
И словно эхо, вторить многократно
одно и то же ради баловства.
Всё обнулить и всё переназвать,
наречь себя другими именами.
Не понимая, что играют нами,
придуманные нами же слова.

Скажу «вода» и жажду утолю.
Скажу «хочу» и получу мгновенно.
В меня любовь проникнет. Внутривенно.
Лишь только я произнесу - «люблю».
Ты спишь. Слова с твоих стекают губ,
как в раннем детстве слюни снов счастливых.
Я сон и явь...

«Ты пуста, моя девочка – крейзи. Колодец иссяк.
Слышишь, эхо себе отвечает на глупое «кто там?»…
Виктория Смагина

Эка невидаль слёзы, не три глаза,
кто поверит теперь слезам?
Пожелав, по щелчку получить нельзя,
даже если сказать - сезам.
Не имея ключа, не открыть замок
той, единственной из дверей.
Где-то, пряник медовый, стоит домок
на засахаренном дворе…
Впрочем, ключ не проблема.
Не сыщешь свой -
украдёшь, невеликий труд.
Понадеешься всё окупить с лихвой,
сладок грех твоему...

Когда уже становится не важно,
какую дичь добудешь на обед,
когда живёшь беспечно, бесшабашно,
легко, без поражений и побед,
бери ружьё, скитайся по болотам,
зови манком доверчивую дичь.
Когда октябрь стирает позолоту
с березняка, и журавлиный клич
звучит тревожно над лесной державой
тоскливым зовом в дальние края,
прижми к плечу ружья приклад шершавый.
Бог даст, не подведёт рука твоя.
Стреляй не целясь, положись на случай.
Когда уже удача не важна,
когда уже совсем не ждёшь...

Шёл тихий снег, с покатых крыш скользя,
и ночь плыла бессонная и злая…

Где можно всё, там ничего нельзя,
там время врёт, души не исцеляя.
Две спицы стрелок вяжут тёплый сон,
считая петли как шаги на плаху.
И сон бросает на меня с размаху
пушистой пряжи мягкое лассо.
Сопит в коробке тёплый нос бычка.
Слон со слонихой держат диск планеты,
под ними гнётся шаткая доска,
зайчат промокших тают силуэты.
И смотрит вечность взглядом золотым
всем сонмом сов созвездий, не мигая,
как март...

Я был серьёзен,
Жил в кругу забот,
Где смех курьёзен,
Шутка – мать невзгод.

Там семя радости
Пробьётся, чтоб опять
В могильной хладности
Свернуться и увять.

Я был так слеп:
Ни счастья, ни любви,
Мирок мой – склеп,
Покойники – жюри.

Кто предал свет,
Чтоб тьмою обручить
Круженье лет,
Тому в веках не жить.

Не вздрогнет эхо
Гулкостью шагов,
Не сбросит Вехо
Тленности оков.

.
Сентябрь. Воздвиженья Креста
спешит двунадесятый праздник
в родные, добрые места...
Мещеры лес дождями дразнит.
.
Окутан мглой грибной стоит
величественный храм старинный.
Тлен жизни тел и лет хранит
погост... Шумят лесов долины.
.
Два века -- короток и мал
путь храма Нармы поселенья.
Родился, рос, мечтал... Не знал,
что так близки года забвенья.
.
Казалось, за крестами вниз
падут надежды, скрепы, стены,
но любят вечность, Неба высь
дела, молитвы доброй смены...

А судьба то дама строгая,
А то добрая, как мать.
То с любовью счастьем трогает,
То в комок стремится сжать.

Жизнь иду я дней проулками,
Между каменных домов.
Голосами вослед гулкими,
Эхо пройденных шагов.

Время то идёт неспешно,
То бежит, а то ползёт.
То печально, то успешно,
И всегда полно забот.

Дольше года есть минуты,
И года секунд быстрей.
Путь то прям в них, то запутан,
Меж событий и людей.

А судьба, то злом до края,
То добром любви полна.
То теплом обогревает...

Будто сотни парсек от меня до тебя.
И на нашей весне снегопад января.
Инеем на стекле замерзают слова:
Выпадает тебе сто разлук вековать.

Было всё не всерьёз между мной и тобой.
В мёрзлых бусинах слёз тихо прячется боль.
Леденеет душа, одеваясь в печаль.
Свой обряд заверша, тает счастья свеча.

Неслышно колдует рок
По всем направленьям дорог.
Незримый времён бег.
В храме любви снег.

В храме любви снег,
И капли тепла нет.
Шагнуть за порог
Срок.

2
В сердце эхо любви с верой...

В 42-м немец зимой не улыбался…
Многий, из них с жизнью расстался!
Многие из этих немцев там поняли,
Что не на тех они в жизни напали.

А кто-то пил и гулял в Берлине,
А простой солдат смерти ждал, так
вот зимой под Москвой в Украине…
Да! Гитлера проклинал он сильно,
Жизнь солдат, Адольф не ценили,
а им было обидно.

Из этих никто не вернулся живой
И никто из них не был там герой…
Рвали их волки мертвых в степях,
Да вороньё сидело, на обглоданных
их костях.

Гитлер посля войны...

Сад цветущий и сад увяданья

Все, что держит в ладонях земля –
Сад цветущий и сад увяданья –
Опрокинет людское желанье
Ось земную на запад клоня.
Осквернит, прислоняя рукой
К белым щекам святыни Покоя.
За густою черною кровью
Тянет бешеный след за собой.

Затуманит туманом глаза –
Все глядеть им под образа,
Не глядя на пустые сомненья,
Гордо всматриваясь в откровенья,
Свою ношу рукам донести,
На забвенье слова обрекая,
К Вознесению у самого края,
На краю безымянной земли...