Эхо Дальстроя и ГОЭРЛО

Сердце!
Скажешь ли?
Где?
В какой дали?
Отцвели деньки не видать ни зги.

Затуманил мрак Русь цветущую
Чёрный враг прополз - в кровь поющую

Постамент гробниц,- даль зловещих лет
Оправляется в траур чёрных лент

От узнанных, не угнанных, не забытых, не слепых
Просыпается награда грозных дел твоих святых

- 1 -

От монгольских злых оскалов, дым костров от коих вился
На равнинах тучных пастбищ ворон, смерти – жизни, объявился

Вообразил себя владыкой, этот, узких глаз...

В душе - почёт идеализма,
но разум холоден и глух,
воспринимая через призму
разграничений клич на слух.

И честь не доблестью хранима;
на запоздалую любовь
я отвечаю сиротливо
печальной песней через боль.

А сердце всё в руинах пышных,
где заблудилась воля в шторм.
И только эхо еле слышно
всё вторит нудно из-за гор...

В мечте погибшие желанья
не завлекут усопший дух.
Иду, гоним тропой закланья,
превозмогая тишину.

I
Но если розу доглядеть до чуда...
А как не видеть?! Как же не понять
Откуда эта розовость, откуда,
Каким потоком льётся благодать?!

Упругость лепестков...Какая сила
В одном зерне была заключена
И так безмолвно лепестки раскрыла
И держит...держит...Боже, - вот Она!

А как благоухает! Неужели
Весь этот вал не опрокинул вас?
И вы не услыхали, не прозрели?..
Но как же так?..Ведь вот же...
Вот сейчас...

II
А если душу доглядеть до Бога...
Но как не видеть ?! Как же...

Свет шествовал по сердцу, как по полю.
Свет вдавливал мне в грудь свой легкий шаг
И оставлял свеченьем тайной боли
В лесах души едва заметный знак.

Он шел и шел сквозь царство плотной ночи
И сам свой путь прокладывал внутри.
Вот отчего так долго кровоточит
Последний свет исчезнувшей зари.


* * *
Иносказанье бытия –
Иных миров мерцанье.
Мои деревья –это я,
Но лишь в иносказаньи.

И смысл отыщет только тот,
Кто, глядя сквозь обличья,
Иносказания поймет
И вновь ответит притчей...

Я люблю тебя. Знаешь,
Вот и спала листва...
Осень цвета пожарищ
За собой повела.

Я люблю тебя, слышишь?
И ковры на мостах.
Кошка лапу оближет,
Умываясь...к гостям.

Я люблю тебя. Веришь?
И, наверное - нет...
И тебя разуверить--
Много солнечных лет.

Я люблю тебя--эхом
Прозвенят голоса,
Набегающим ветром
Тихо сказка вошла...

Ну вот и полночь настаёт...
Снимая платишко, капот,
Пришла к красивой мысли--
Пора ей, Золушке, в полёт
Не грёзами , а в жизни...
Прожить всё то, что Фея ей
О будущем вещала...
И сделав этот верный ход,
Она на бал собралась.
Карету, кучера, коня,
Все прибамбасы к ночи
Ей подарила та Семья,
С кем в Здесь общались очи...
И было грустно ей чуть-чуть,
И было как-то странно,
Что--всё! -окончен этот путь.
Другое ждёт начало....
И пожелав всем ясных дней,
Прекрасных зорь, заката,
Она...

Когда я маты слышу снова, работа с рифмой бесполезна,
Благодаря свободе слова, боюсь, поэзия исчезла!

Досталась карта козырной масти, привычки стали почти монарши,
Любил сказать он: «Всё в нашей власти, пока у власти сидят все наши!»

Ничего доказать не берусь я, вот ещё теорема Ферма,
Что у женщин с неразвитой грудью, почему то избыток ума!

О, как мы вырастить хотели, здоровый дух в здоровом теле,
Но в вечной битве этих двух, так редко правит балом дух!

И совсем позабыв политес...

И тебя больше нет...
И меня больше нет...

Лишь остался паркет,
На котором шаги
Удаляются в дюны,
В эру прошлых миров,
В эхо сказанных слов...
Пожелтевших листов
Золотистые руны.

Она плачет дождем,
Он рыдает грозой;
Их на озере дом
Поменял отраженья.
Мы отсюда уйдем
На простор голубой,
Где свобода и свет
Преображенья...

Дуновение лейпцигской школы;
соцветие венской классики с красками романтизма;
свобода ритма и фразы;
синтез эпохи;
под пространным куполом полифонизма –
осколки лунного света,
вскрытая грудь горизонта,
обнажённая плоть восхода,
органное сердцебиение дня,
и я уже вижу, как дышит
воздухонагревательный
механизм,
частокол деревянных и металлических труб,
как дрожит шеренга ручных и ножных
клавиатур, рычагов и кнопок;
как объем изливается на меня
фантазией эха,
интенсивностью...

В сумраке теплом
В сумраке светлом
Переливаясь - сияла
В заброшенном склепе
В склепе заветном
Чаша Грааля стояла

И чем ближе мы к ней подходили
Тем она ярче звучала
В трепете, в страхе
Пред нею мы были
Воздуха было всем мало

«Кто же возьмет заветную чашу?»
Эхо, как будто сказало
Писком комариным
Звуком высоким
Чаша пред нами звучала

Нет, невозможно
Ни одно мгновенье
Плохо всем рыцарям стало
Мы уходили отсюда,
Без сожаленья
За спиною - чаша сияла

Прочь - побыстрее...