Изящно

Королева, Королева, – тихо шепчут Небеса.
На глазах Твоих прекрасных цвета карего роса.
Ты изящна, как Богиня – очарован я Тобой.
Королева, Королева, Власть Тебе дана Судьбой.

На коленях дети Ада, на коленях слуги Тьмы,
Пред Тобою Королева честь и подвиг сплетены.
Даже пламенная Леди - гордость матери-Зари
Для Тебя мой нежный Ангел обнажила алтари.

И восстали из забвенья Повелители страстей;
Упивается истомой грешный мир слепых людей.
На устах давно забытых Имя властное Твое...

Я люблю птиц:
длинноногого журавля с долговязой шеей и прямым копьевидным клювом
у заболоченных водоемов; тускло-глинистых жаворонков обнаженных степей,
полупустынь и лугов; аккорды и паузы стройных дроздов, подхваченные
лиственным лесом; тяжёлый полёт коренастого дятла, словно брошенное копье;
кочующий огонёк рыжевато-кофейной сойки; фиолетово-металлический отлив
древнего ворона; гнездящуюся в уютных парках кроткую горлицу;
хищного ловчего сокола, на заостренном шпиле скалы...

На камне выбитые розы,
Изящны, но в них жизни нет.
Они не вянут и в морозы,
Но не собрать из них букет.

Они не дарят аромата,
Не распускаются весной.
На камне выбиты когда-то,
Навек искуссною рукой.

Им лучик солнышка не нужен,
Им ни к чему глоток воды.
Зимою долгой злая стужа,
Им не несёт собой беды.

Живых роз в мире век короче,
И отцветёт, завяв бутон.
И чёрным станет лепесточек,
А был весною, алым он.

На камне розы, на могильном,
Искуссной выбиты рукой.
Под ними...

Надеюсь, я уже созрел
писать роман. Мой друг-читатель
(да, я на "ты" - ты мой приятель!),
бросай рутину глупых дел!
Садись-ка в кресло поудобней…
Я поведу рассказ о том,
чем я и сам грешил тайком
(кто с правдой - тот и благородней!),
когда и молод был, и глуп.
И верил, что Земли я пуп!

Роман, конечно, о любви.
Пусть рвутся новые поэты
изобретать велосипеды,
а наше дело - c'est la vie!*–
сбирать цветы ночных мечтаний
в букет красноречивых слов
о тонкостях проблем полов,
о...

Предрассветный воздух; тихо плещется
изумрудная чаша моря;
позади, наготой упивается берег;
юный Эрос мерещится;
справа шёлк апельсиновых веток;
рядом нимфа с пурпурным плащом,
спешащая к новорождённой,
что на гранях жемчужной ракушки,
из пены морской,
отрешенно,
вбирает хрупкость и нежность
черт Симоннеты Веспуччи;
слева сеют дыхание роз
объятья зефиров,
благоухая расцветом любви;
говорящая сладостью плоть
льётся музыкой тонких деталей;
розы падают в ритме волн,
в ритме...

Желанья расцветают розами
В прозрачном сосуде моей души,
Шипами просвечивают слёзными
И зеленью изящной простоты.

Воет ветер меня беспокоя,
Рвет изящные пальцы берез,
Заверну я себя в одеяло –
Поброжу по холмам своих грез.
Небосвод серой завесью давит,
Леденеет от ветра стекло,
Лик твой милый к губам прижимаю –
Он мне дарит надежду, тепло.
Кто–то хрипло, надрывно стенает,
Голоса и скрипучая дверь…
Я немного простужена, знаешь,
Я поправлюсь, прости и поверь.
Ты прости и поверь в те улыбки,
В слезы, радость, молчанье, печаль…
Я с тоской и любовью взираю
Глаз любимых манящую даль.
За стеклом...

Тишина звенит
Изящной паутинкой.
Чёрная вдова.

От смерти вряд ли Йорик претерпел,
Певцов ночных Гекаты отраженья,
Призраки за восьмой стольницей, пел
Художник всякий глорию ей, жженья

Порой и адской серности, увы,
В тенетах славы значить не умея,
Что праздновать в себе мокрицу, вы,
Времен иных скитальцы, Птолемея

Сумевшие, быть может, оценить
Учёный подвиг, маску ретрограда
Унёс в могилу он, а хоронить
Идеи любит Клио, маскерада

Тогда ей и не нужно (сей чудак
Достиг великой мудрости и тайны
Покров чуть совредил, когда...

Перламутр теней
На изящном и юном
Нежен до страсти.