Изголовье

Твои руки, как крылья, легли за моею спиной,
И уютно сложились, чувствительно кожи касаясь,
Ты как будто играешь и я восхищён той игрой,
От неё будет след, но на это я не обижаюсь.

Ты глаза закрываешь, то вновь открываешь опять,
И ресницы пушистые нежно с моими столкнулись.
Твой пронзительный взгляд заставляет меня продолжать,
Не хочу, чтоб желания эти твои обманулись.

Вот лицо покраснело, дыхание стало быстрей,
Голова ходит в стороны, трудно ей остановиться.
И ещё твои руки мне в...

Что-то всё некстати разговоры,
Никому словами не помочь.
Тронув рамы, задевая шторы,
К изголовью прокрадётся ночь.
Ничего ещё не понимая,
К небу с милой воспарим, тихи.
Ей дорога в направленье рая,
А меня не пустят за грехи.
Запылится лунная дорога
Неземным холодным серебром.
Мы у края отдохнём немного
И опять отправимся потом.
Сжав ладони, звёзды задевая,
Побредём в туманной полумгле.
Этой ночью в небе полетаем,
Но не позабудем о земле.
И вернёмся.
И поймём, не боле,
Пусть...

Скажут так: мол «осень наступила»,
Небо все кругом заволокло.
Я не возражаю – это было,
Это было, а потом прошло.
Скажут так: «опять зима приспела»,
Снега у крылечка намело.
Но пускай немолодое тело
Сохранит вчерашнее тепло.
Скажут так: «лицо сечет порошей»,
Но в мерцаньях света и огней,
Сяду рядом с женщиной хорошей,
Проще, рядом с женщиной моей.
Скажут так…
Оставим разговоры,
Никому словами не помочь.
Тронув рамы, задевая шторы,
К изголовью прокрадется ночь.
Скажут так…
Поняв...

Семьдесят лет как войны у нас нет…
Для этих Ветеранов не наступит рассвет.
Они какой год в земле уж лежат…
Памятники в изголовьях у них лишь стоят.
В семнадцать лет их в 44-том забрали,
Чтоб немца с Союза до Берлина догнали!
Кое-кто заменил погибших отцов…
Чтобы добить врагов подлецов!
Долг перед Родиной выполнили сполна…
Догнали немца до Берлина тогда.
Сколько таких не вернулось домой?
Остались лежать на чужбине той.
То в Польше пуля кого-то нашла…
То в Германии, душу она унесла...

Птичка утром ранним пела
Ребенок во сне улыбнулся
- Любимая!
Птица за окном пела
Я обещал тебе
И Я вернулся!

Не жди меня больше любимая …
начни свою Жизнь заново!
Птица за окном пела ангелом
Ребенок улыбался во сне …
А молодая вдова во сне плакала

Она чуяла сердцем птицу раннюю
Их Любовь стояла у изголовья высокая
И никак не могла растаять светлая
А молодая вдова во сне плакала

Икону Христа поместив над своим изголовьем,
Все скорби мирские считаю троянским конём.
А счастье людское так схоже с телесным здоровьем:
Оно существует, когда ты не знаешь о нём.

Не верь изуверов словам, скрупулезно копимым,
Глаголющим тупо, что счастье – мечта дурачья.
Цени на земле каждый миг, проведённый с любимым
Твоим человеком, ведь он – половинка твоя.

Нет большей награды тому, кто в сей скорбной юдоли
Обрёл себе друга, ценнее которого нет.
Чтоб сил не терять в непростой...

С высоким мраморным челом,
на том краю бессонной ночи
тень притаилась за углом
и на меня кинжал свой точит.

У изголовья бродят сны
и ловят юркие минуты.
А я – то в осень из весны,
то – вновь в весну и почему-то
груз осознания вины
кладу упорно на весы,
а чаши их уже полны…

Упорно тикают часы.

А рядом спит моя любовь,
и снятся ей другие сны.
В них никогда не льётся кровь,
и крики боли не слышны.
Они чисты. Они полны
зимы морозной белоснежьем,
пьянящим запахом весны...

Собеседник сам с собою вёл беседу на соломьях,
Уложивши к изголовью трав сухих цветной букет,
Молвит кроткой чередою о любви в пикантном тоне…
Откровенности беседы сплыли вдаль как лунный свет…
Проповедник – не на слове, не при слоге совершенства,
Совершенно откровенно мирным способом чудес,
Как посредник многословий небезгрешного сословья,
Сам – по сенным заключеньям, предрешил смешной конец!

17. 11. 15

Что значит в нашем мире доброта, что значит чувств больших порыв сердечный,
И почему боимся мы любить, и почему наш мир такой беспечный?
И почему не смотрят в глубину, и почему хотят одно богатство,
И почему забыли мы как в старину, все осуждали это святотатство?
Забыли мы, что значит слово честь, забыли мы, что значит постоянство,
И в реноме у нас одна лишь лесть, а в голове гулянки, пьянки, гадство.
Не знаем мы понятия добра, ведь зло вокруг всех окружает,
Забыли мы, что значит благо...

А для кого-то жизнь игра,
И он играет просто роли,
И не живя и не любя,
Тасует жизнь, как бандероли.
Его словам и веры нет,
Ведь это текст с бумажной роли,
И он играет как поэт,
И у него опять гастроли.
И он по жизни не идет,
По головам он просто едет,
Не ведом ему чувства стыд,
И всю-то жизнь он просто бредит.
Зачем так жить, скажи мне брат,
Скажи по дружбе без обмана,
Неужто в этом счастье есть,
Иль мне спросить у Вассермана.
Скажу я, брат, в чем счастья свет,
Он весь в душе...